Грозная опричнина

Едва ли произведенное Иваном III изъятие церковных земель в Новгороде означало секуляризацию, пусть даже «местную» и «случайную», как полагал, например, А. С. Павлов^{1294}. Особенно проблематичной является мысль о подобной сути земельных конфискаций, осуществленных вслед за присоединением Новгорода к Москве в 1478 году под предлогом восстановления прежнего княжеского домена: «А государьство нам свое держати, ино на чем великым княземь быти в своей отчине, волостем быти, селом быти, как у нас в Низовскои земле, а которые земли наши великых князей за вами, а то бы было наше»^{1295}. Перед нами, несомненно, акция победителя в стане побежденных, долженствующая покрепче связать только что покоренное Новгородское государство с Московским княжеством. «В положении победителя, умеющего пользоваться своей победой и хорошо понимающего значение приобретенного, — говорит Б. Д. Греков, — иначе поступать, быть может, и нельзя было»^{1296}. В результате «первые конфискации новгородских земель дали московской казне 17 тысяч обеж. Из них… 15 тысяч обеж были включены в фонд дворцовых и великокняжеских оброчных и только 2 тысячи со временем пошли в раздачу. После 1483–1484 годов в собственность великого князя поступило еще 12 тысяч обеж. Княжеский домен в Новгороде был восстановлен, поэтому львиную долю вновь конфискованных земель — до 10 тысяч обеж — казна раздала московским боярам и служилым людям. К концу XV века в собственность государства перешло свыше 72 тысяч обеж, из которых более половины осталось под непосредственным управлением великокняжеского ведомства, а меньшая часть попала в руки служилых людей»^{1297}. По расчетам Ю. Г. Алексеева, после конфискации новгородских земель Иваном III великокняжеские оброчные и дворцовые земли составляли 50,8 % от общего числа земельных угодий, а поместные земли — только 36,3 %^{1298}. О чем все это говорит? Прежде всего о том, что для испомещения служилых людей в конце XV — начале XVI века у московского великого князя земель было в избытке. «К концу XV в. оставался весьма значительный фонд оброчных земель, еще не пущенных в раздачу помещикам», — замечает В. Н. Бернадский^{1299}. Если в чем и ощущался недостаток, так это в служилых людях. По словам А. М. Андрияшева, «даже в 1498 г., во время переписи Валуева, желающих и достойных получить поместья все еще оказывалось очень и очень недостаточно»^{1300}.

Изъятия и посягательства на земельные владения духовенства в Новгороде не являлись совершенной новостью. Светские власти волховской столицы в прошлом не раз покушались на земли местной церкви. Именно по этому поводу митрополит Филипп в апреле 1467 года в специальном послании увещевал новгородцев, которые «хотят грубость чинити святей Божией Церкви и грабити святыа церкви и монастыри», то есть «имениа церковныя и села данаа хотят имати себе… да сами тем хотят ся корыстовати»^{1301}. Что касается отчуждения в 1478 году новгородских духовных вотчин, то оно было произведено «по предложению боярского правительства Новгорода»^{1302}, опиравшегося на существующие, как мы видели, прецеденты. Иван III, следовательно, не вводил совершенно новую практику в отношения государственной власти с церковью^{1303}. Он потряс новгородцев лишь масштабностью своего предприятия.

Московский властитель, насколько известно, отбирал земли не только у духовных, но и у светских землевладельцев^{1304}. И, надо сказать, мало кого «миновала чаша сия». А. М. Андрияшев, изучавший проблему по материалам Шелонской пятины, пишет: «Все новгородцы, владеющие землей, кто бы они ни были, — бояре, купцы или житьи люди, богатые собственники многих десятков сох и бедняки, сидевшие на одной обже, сторонники литовской партии и сторонники московской партии — все должны были оставить свои насиженные гнезда»^{1305}. Новгородцев, покинувших «свои насиженные гнезда», поселяли в Московском княжестве. Для примера приведем лишь два случая, датируемых летописцем 1489 годом. Зимой этого года «привели из Новагорода на Москву болши семи тысящь житиих людей»^{1306}. Той же зимой «князь велики Иван Васильевич переведе из Великого Новагорода многых бояр и житъих людей и гостей, всех голов больши 1000, и жаловал их, на Москве давал поместья, и в Володимери, и в Муроме, и в Новегороде в Нижнем, и в Переаславле, и в Юрьеве, и в Ростове, и на Костроме, и по иным городом. А в Новъгород в Велики на их поместья послал Москвичь лучьших многих, гостей и детей боярьских, и из ыных городов из Московъскиа отчины многих детей боярьских, и гостей, и жаловал их в Новегороде в Великом»^{1307}.