Грозная опричнина

Вопреки заявлениям В. М. Панеяха, историографическое направление, восходящее к В. О. Ключевскому и В. И. Сергеевичу, продолжало развиваться. С. В. Бахрушин в книге об Иване Грозном, опубликованной в 1942 году и переизданной в 1945 году, замечал, что Избранная Рада, внушавшая Ивану IV чувство послушания своим мудрым советникам, «внесла даже в «Судебник» особую статью, согласно которой все добавления к нему делаются царем лишь «по приговору всех бояр», т. е. Боярской думы»^{349}. В связи с этим законодательством Избранной Рады С. В. Бахрушин говорит о «боярской теории двоевластия царя и его советников»^{350}.

А. Г. Поляк в историко-правовом обзоре к Судебнику 1550 года, изданному в серии «Памятники русского права», писал: «Судебник вводит постановление об издании законов «с государева докладу и всех бояр приговору», то есть указывает на необходимость санкционирования закона представителями господствующего класса», а также «на необходимость участия в выработке закона представителей господствующего класса»^{351}. «Большинство новых законов, — говорит А. Г. Поляк, — принималось царем совместно с боярской думой. Это показывает, что хотя норма ст. 98 о совместном законодательствовании царя и боярской думы и не была безусловно обязательной для царя, но весьма возможно, что у составителей Судебника было стремление сделать ее таковой»^{352}.

А. А. Зимин в соответствии со своей концепцией политики компромисса Избранной Рады замечал: «Чрезвычайно интересна статья 98 Судебника, устанавливавшая, что законы должны были приниматься («вершатца») «с государева докладу и со всех бояр приговору». Двойственная природа Судебника в этой формуле отразилась как нельзя лучше: дела должны были сначала докладываться государю, после чего принимался приговор при участии Боярской думы. Судебник и в этой заключительной статье отражает компромисс между растущим дворянством, сторонником укрепления царского самодержавия, и феодальной знатью, цеплявшейся за права и прерогативы Боярской думы»^{353}.

Позднейшие комментаторы подчеркивают новизну ст. 98 Судебника. Так, С. И. Штамм пишет: «Впервые в истории русского законодательства определяется порядок издания и опубликования новых законов. При отсутствии в законе указания на порядок решения того или иного дела оно вершится вышестоящей инстанцией — Боярской Думой. Такой прецедент становится по существу новой законодательной нормой»^{354}.

Очень важной и необычной представлялась ст. 98 А. Г. Кузьмину: «Поистине историческое значение имеет статья 98 Судебника, уникальная во всем российском законодательстве. Статья предусматривает, что «которые будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела с государева докладу и со всех бояр приговору вершатца, и те дела в сем Судебнике приписывати», смысл этой статьи позднее прокомментировал сам Иван Грозный, заодно разрешив спор историков: выполняли ли советники его поручения, или он озвучивал подготовленные ими тексты»^{355}. Всем ходом своих рассуждений А. Г. Кузьмин склоняется к последнему варианту, принимая, таким образом, точку зрения В. О. Ключевского, В. И. Сергеевича и Н. А. Рожкова.

А. Л. Янов в статье 98 Судебника Ивана IV обнаружил «попытку Правительства компромисса ограничить в 1550-е годы власть царя»^{356}. Историк рассматривает ее как «конституционное ограничение» царской власти, возрождая в некотором роде идеи М. Н. Покровского.

Свои соображения насчет статьи 98 Судебника 1550 года высказала А. Л. Хорошкевич. По ее мнению, «статья 98 закрепила верховную власть Думы: впредь законы и установления должны были приниматься, а дела «вершитца» «з государева докладу и со всех бояр приговору». Избранная рада этой статьей судебника достойно увенчала свою деятельность, несколько изменив роли царя и Думы»^{357}. Судебник, утверждает А. Л. Хорошкевич, «отводил царю лишь совещательную роль»^{358}. Более того, в Судебнике, по словам А. Л. Хорошкевич., «предусматривалась возможность «приговора» одних только бояр. В случае вызова на суд наместника, боярина или сына боярского «запись велят дати бояре, приговоря вместе» (ст. 75). Видимо, «заслуга» в подобном изменении баланса внутриполитических сил принадлежала ближайшим сподвижникам царя — членам Избранной рады — А. Ф. Адашеву и дьяку И. М. Висковатому»^{359}. Согласно Судебнику 1550 года, полагает А. Л. Хорошкевич, «изменилось соотношение сил царя и бояр»^{360}. Она подчеркивает, что в толковании ст. 98 Судебника солидаризуется с мнением В. О. Ключевского, В. И. Сергеевича и М. Н. Покровского^{361}.