Грозная туча

Все простились. По их уходе Крылов долго пыхтел, натягивая сюртук, и ушел, не пошутив по обыкновению со своей старой прислугой. Он был сильно взволнован и озабочен судьбой Москвы.

Глава XIV

ще солнце не осветило двадцать шестого августа обширную поляну перед селом Бородино. Боевые огни догорали. Тишина царила в обоих лагерях, только звякали лопатки и временами раздавались крики ополченцев, заканчивающих земляные работы на укреплениях. Они спешно работали весь день и всю ночь накануне Бородинского боя, но старались скрыть это от неприятеля и работали молча, без криков и громких возгласов. Как затишье всей природы бывает, большей частью, перед бурей, так и это затишье в двух враждебных лагерях предвещало кровавый дождь и громы орудий.

Наш главнокомандующий, Михаил Илларионович Кутузов, предчувствовал, что дело будет жаркое, упорное, кровопролитное. Ему не спалось; он поднялся задолго до рассвета и поехал один на батарею, расположенную на возвышенности, называемой Горки, близ большой Московской дороги. Остановясь на вершине холма, он долго смотрел на наши войска, расположенные, большей частью, корпусами и занявшие находящиеся тут селения Бородино, Семеновское, Князьково, Утицу и другие. На правом крыле, начинавшемся у селения Бородина, близ впадения реки Войни в Колочу, была расположена Первая армия под начальством Барклая-де-Толли. В самом центре, против селения Шевардино, стоял корпус Дохтурова под личным его начальством. Левое крыло наше расположено было начиная от селения Семеновского и состояло из Второй армии под начальством князя Багратиона. Перед селением Семеновским была наскоро сооружена на кургане батарея, названная Курганной; за ней вплоть до Семеновского располагался пехотный корпус Раевского, а затем кавалерийский корпус графа Сиверса первого.

В селении Князево стояла в резерве гвардия, а за селением Утицей, близ старой Смоленской дороги, был поставлен Кутузовым корпус Николая Алексеевича Тучкова. Он скрыт был за оврагом и должен был действовать внезапно в помощь Второй армии и наблюдать, чтобы неприятель не обошел ее. В подкрепление ему стояли за ним семь тысяч ратников Московского ополчения. Остальные ратники Московского и Смоленского ополчений находились позади всех остальных корпусов в местах, где были устроены перевязочные пункты.

Грустно и озабоченно смотрел Кутузов вдаль на селение Шевардино, занятое сутки тому назад французами. Он вспоминал, сколько крови было пролито третьего дня за Шевардинский редут. Сам Наполеон предводительствовал своими войсками и старался во что бы то ни стало овладеть этим сильным укреплением, находившимся между рекой Колочей и старой Смоленской дорогой в Москву. Французская артиллерия осыпала наших ядрами, гранатами и картечью. Кутузову казалось, словно он видит, как французы стремительно бросаются на Шевардино и занимают редут; но вот подходят наши гренадеры, они идут на смертный бой, впереди их священники в облачении с крестами в руках. Завязывается страшная рукопашная схватка. То наши опрокидывают французов, то те теснят наших и снова овладевают редутом. Кровопролитное сражение это кончилось только поздно вечером. Шевардинский редут остался в наших руках. Вот совсем стемнело, и вдруг послышалось нашим, будто французы приближаются снова к Шевардину… но, может быть, это только разъезд их? Вот вспыхнул стог сена — один, другой — и осветил густую колонну французов, двигавшуюся на наших. Генерал Горчаков велел Неверовскому остановить французов. Егеря, готовясь ударить на неприятеля в штыки, разрядили ружья и, тихо подкравшись к нему в темноте, стремительно бросились вперед с громким «ура!». Французы оробели, остановились. Наши смешались с ними, кололи их штыками и гнали назад. Тут подоспела к нашим кирасирская дивизия и довершила поражение неприятеля, отбив у него пять орудий.

К полуночи французы снова двинулись на Шевардино, но Кутузов не нашел нужным долее удерживать редут этот и велел Горчакову отступить и присоединиться к нашим войскам, занявшим местность на расстоянии более версты от Шевардина…

И вот сегодня предстоит им бой несравненно кровопролитнее. Вчера Кутузов объезжал войска и говорил им: «Вам предстоит защищать землю родную, послужить верой и правдой до последней капли крови. Каждый полк будет употреблен в дело. Вас будут сменять, как часовых, через каждые два часа. Надеюсь на вас, Бог нам поможет. Отслужите молебен». Ему отвечали отовсюду громким «ура».

Перед вечером обнесли икону Смоленской Божьей Матери, которую войска наши вынесли из Смоленска, когда оставляли этот город. Горячо молились наши солдатики, громко исповедуясь и готовясь на смерть. «И много, много падет их! — думалось Кутузову. — Но сражение это необходимо. Придется лечь костьми за Россию!»