Грозненские миражи

«Сейчас, наверное, даже умственно неполноценным ясно, что Чечня добилась того, о чём мечтал её контуженый генерал-президент — фактической независимости. И что же значит для чеченцев независимость? Ясно что — возможность паразитировать на русском народе, не забывая при этом его же грабить и обворовывать. Да и что ещё может нация, находящаяся на стадии родоплеменных отношений? А ничего больше не может: законы исторического развития не знают исключений, и практически все народы через это проходили. Когда-то и наши предки жили разбоем и грабежом, устраивая постоянные разборки Царьграду. Вот только нормальные народы благополучно минуют эту стадию и начинают заниматься созиданием. А гордые вайнахи, утверждающие, что их культуре десятки тысяч лет, похоже, на этой стадии застряли навечно».

Михеев с удовольствием перечитал текст ещё раз, улыбнулся.

Хорошо!

Полюбовался на своё творение ещё немного, а затем сделал то, что за последние года два уже стало привычкой: открыл сайт своего бывшего друга. На чёрном фоне багрово-красным высветилась яркая надпись «Павел Тапаров», и медленно, словно раздумывая, начали открываться изображения.

Виктор Андреевич давно знал эти картинки наизусть, и всё равно каждый раз перехватывало дыхание, и он, как заворожённый, часами вглядывался в ожившую молодость.

Эх, Тапик, Тапик! Зачем ты только за это взялся? Зачем вытаскиваешь то, что никогда не вернуть? И где же ты был раньше?

Ты хорошо умеешь это делать, Тапа, да что там хорошо — отлично. Иногда, кажется, что ты знаешь все наши слабости, знаешь, за какую струну нужно дёрнуть. Знаешь и бессовестно этим пользуешься. Славы тебе захотелось, Тапа? Славы и денег? Не очень это на тебя похоже, но мало ли — может, и тебя, наконец, оставил дурацкий максимализм….Да и ладно, Тапик, я бы только порадовался за тебя, хотя ты вряд ли в это поверишь. Только порадовался…

Но вот зачем тебе это?!

Михеев резким движением прокрутил страницу и нервно ткнул в одну из картинок. Изображение увеличилось, заняло весь экран, и Виктор Андреевич привычно напрягся.

На переднем плане притаились двое: русский солдат и чеченский боевик. У обоих в руках снайперские винтовки, и оба, не задумываясь, готовы выстрелить. Два прицела сливаются в один, и ярким пятном виден в нём спокойный, даже беззаботный город. Смеются дети, счастливо улыбаются женщины, играет радуга на брызгах фонтанов. А вокруг — за пределами прицела — руины и торчащие, словно столбы, остатки деревьев.

Это же ложь! Вернее, полуправда, а это ещё хуже. Выходит, до войны всё было прекрасно, все были счастливы? Эх, Тапа! И как ты смеешь сравнивать русского солдата с чеченским бандитом? Значит, ты по-прежнему витаешь в облаках, пытаешься смотреть со стороны. Не выйдет, мой бывший друг, не получится у тебя остаться в стороне. Ведь оставаться в стороне — это всё равно, что перейти на другую сторону. А это уже не ошибка, Тапа. Это предательство.

— Витя! — крикнула от двери жена, Виктор вздрогнул и поспешно закрыл страницу. — Есть будешь?

— Есть? Нет, позже.

— Когда позже? Уже три часа за компьютером сидишь. Сколько можно?

— Ещё полчаса, Света, — примирительно попросил Виктор. — Полчаса — и я в твоём распоряжении.

— Полчаса… — пробурчала Света, взглянула на монитор и нахмурилась. — Ох, опять ты их дразнишь. А вдруг вычислят?

— Чечены? — небрежно спросил Виктор. — Не бойся, они храбрые, только когда толпой против одного.

— Ты говоришь так, будто я не из Грозного. Толпой….Сам-то веришь? Ладно — полчаса.

Виктор Андреевич проводил жену взглядом и отвернулся к монитору. Взялся за мышку, двинул курсор вверх и замер. В голове внезапно закружилось, комната исчезла, и Виктор Андреевич Михеев провалился в юность.

— Ты идёшь или нет? — насупился Витька. — Последний раз спрашиваю!

— Муха, ты уже третий раз это повторяешь, — засмеялся Павлик. — Отвали, не пойду.

— Почему?

— По кочану!

Витька оглянулся по сторонам, ища поддержки, но Валька смотрел в сторону, а остальные ждали, не скрывая нетерпения. Только невысокий и большеголовый Фима Геплер, по кличке Гвоздь, предпринял наивную попытку:

— Он боится!

Пашка на него даже не глянул.

— Тапа, — тщетно старался скрыть обиду Витька, — мы же договаривались!

— Забодал! Это ты договаривался, Муха, — сказал Павлик с ударением на «ты». — Ты! А моё мнение тебя не интересовало.

— Я думал ты, как друг, и так поддержишь!

— Красавчик! — Пашка уже не смеялся. — А давай ты меня поддержишь и останешься. Как друг!

— Ты что? Я же пару получу! Мне нельзя!

— Вот-вот, Муханчик, — почти ласково сказал Павлк. — Тебе нельзя пару и ты хиляешь, а мне надо пятёрку получить и этого ты понять не хочешь.

— Да как ты сравни… — закричал Витька. — А ещё друг!

— Муха! — дёрнул его за руку Валька. — Тапа прав.

Витька резко повернулся к нему, открыл рот, но Валька его опередил.

— Не ори! — сказал он свистящим шёпотом и скорчил рожу. — Всю школу соберёшь! Что застыл? Скоро звонок уже. Тапа, не забудь — после уроков у фонтана. Всё пацаны — валим!