Грозное лето

– Ладно, довольно хвастать. Ты лучше расскажи, как твоя батарея на занятии провалилась. Ведь я все знаю.

– И ты это считаешь провалом? - Гунько нахмурился.

– Конечно.

Занятие, о котором сейчас говорили лейтенанты, проводилось несколько дней тому назад, в тылу дивизии. Гунъко с радостью вывел свою батарею на это занятие, ибо чутьем опытного фронтовика он понимал, что близятся большие сражения и нелишне потренировать еще бойцов.

Несколько тягачей медленно волокли по ровному полю макеты танков. Солдаты-артиллеристы, посмеиваясь, легко расстреливали макеты. Гунько слышал, как бойцы перебрасывались едкими замечаниями:

– Потеха, а не учение!

– Ползут черт-те как!.. Как пеша вошь по...

– Эх, генерал не видит, дал бы он жизни кому следует за эту прогулку!..

– И даст. Он небось с наблюдательного пункта все видит.

Гунько подбежал к водителям и закричал на них:

– Что ж, по-вашему, немецкие танки таким же черепашьим ходом будут идти?.. Маскируйтесь хорошенько! И дуйте полным ходом. Увертывайтесь от выстрела, черт бы вас побрал совсем!..

Тягачи взревели и, рванув с места, помчались по нескошенному полю. Артиллеристы лихорадочно заработали у орудий. Их спины моментально потемнели от пота. Подносчики, кряхтя, бегали со снарядами, подмаргивали друг другу:

– Вот дает!..

– Это похоже на что-то!

– Как в настоящем бою!..

– Припекает!..

Танки-макеты мчались по полю, то пропадая в море желтеющей ржи, то опускаясь в балки, то вновь появляясь.

– Вот это по-моему! - ликовал Гунько, вытирая ладонью смуглый лоб и скаля крепкие белые зубы. - Давай, ребята, жми!..

А перед вечером артиллеристы выстроились на опушке леса. Батарея Гунько оказалась на последнем месте по числу попаданий. Но, к всеобщему удивлению, это нисколько не огорчило Гунько. Он был спокоен и даже доволен результатами занятий.

– И ты еще улыбаешься, Гунько? - посмеивались над ним другие командиры батарей.

– Если б я вел огонь по вашим черепахам, от них не осталось бы ни одной щепки... Затеяли игру в бирюльки. Стрелковое соревнование в тире, а не занятие! Забыли про сталинградские бои. За это можно дорого поплатиться, дорогие товарищи! Помните, что говорил генерал на партийном активе!..

От высоты, на которой располагался наблюдательный пункт, отделилось несколько человек и направилось к опушке леса, где стояли артиллеристы.

– Генерал идет!..

Командир дивизиона, низкорослый толстый майор, прижав левую руку к ноге и правую держа у козырька фуражки, неуклюже пошел навстречу начальству. До батарейцев долетели обрывки его доклада:

– Дивизион... выстроен... разбора... учений!..

Приняв рапорт, Сизов легкой походкой приблизился к солдатам.

– Здравствуйте, товарищи солдаты! - звонко и отчетливо прозвучал его голос. Эхо где-то в глубине леса услужливо и, капалось, с большой охотой повторило слова комдива.

– Здравия желаем, товарищ генерал!.. - приветствовали солдаты.

Бойцы не спускали ожидающе-восторженных глаз с генерала.

Сизов подозвал к себе старшего лейтенанта Гунько.

– За отличные действия вам и всему личному составу вашей батареи объявляю благодарность! - донеслось до солдат. И, уже обращаясь к командиру дивизиона и к командирам других батарей, Сизов продолжал суховато: -Упрощать обстановку на занятиях - значит совершать преступление, -отчеканивал он каждое слово. - Усложнять ее, максимально приближая к боевой, - делать нужное и в высшей степени полезное дело.

Этими словами начал генерал подробный разбор занятий.

– Ты что же, пришел посочувствовать моему "горю"? - спросил Гунько, хитро прижмурясь.

Марченко обиделся.

– Как тебе известно, Петр, успокаивать - не в моем духе. А пришел я к тебе отчасти потому, что хотел просто тебя видеть. Кроме того, у меня есть к тебе небольшая просьба...

– Какая?

– Впрочем, это даже не просьба, а приказ... - разведчик улыбнулся. -Ну?

– Собирайся - и марш в мою роту. Хоть выпьем по рюмочке!..

– Это, пожалуй, единственный за мою службу приказ, которому я могу не подчиниться.

– Почему? - удивился Марченко.

– Во-первых, потому, что оставлять сейчас батарею я не могу.

– Ведь не на всю же ночь я тебя зову, на час-другой.

– А во-вторых, - продолжал Гунько, - не время сейчас думать о рюмочке, друг ты мой! Не время!.. Да у меня еще и дел много. Если хочешь, давай выпьем по чарке здесь. В моей фляге малость осталось.

– Вечно у тебя какие-нибудь дела...

– Серьезно говорю. Надо провести беседу с солдатами, сообщить им новые данные о противнике.

– Это еще зачем? Еще подумают солдаты, что немцы превосходят нас по численности, - посматривая на новую звездочку на погоне Гунько, говорил Марченко. - Запугаешь своих артиллеристов, а у тебя ведь много молодых бойцов.

– Ты это серьезно? - не вытерпел Гунько.

– Конечно, серьезно.

– Ну, тогда мне грустно...

– Не смейся.

– А я и не смеюсь. Повторяю - мне грустно. Грустно потому, что такие слова я слышу от лейтенанта Марченко - опытного, прославленного разведчика... Да мне с моими солдатами, дорогой товарищ, не сегодня-завтра придется лицом к лицу встретиться с врагом, вступить с ним в кровопролитный бой!..