Грозное лето (Солдаты - 1)

Наташа не могла дальше читать. Стихи говорили, что она спасла его, ее образ светил ему в пути, а вот сейчас Акима уже нет, и погиб он именно тогда, когда встретился с ней, когда она встала рядом с ним. Плакать девушка больше не могла. Странное дело: она чувствовала себя жестоко обиженной, и не кем-нибудь иным, а Акимом. Зачем он писал ей эти строки? Наташе не приходило в голову обидеться на лейтенанта, который не дал Акиму побыть с ней хотя бы один денек... Нет, она обижалась только на Акима. Почему он не захотел, чтобы командир роты послал вместо него другого? Почему не попросился остаться?.. Не любил ее -- вот и все. А она-то думала...

Вдруг Наташа содрогнулась от этих диких и чудовищно нехороших мыслей. В самом деле, как она могла подумать такое о своем Акиме, который за долгие годы их дружбы не сказал ей ни одного нечестного слова. Разве мог ее Аким не пойти на это важное задание, мог ли он остаться в роте ради встречи с ней, послать вместо себя другого разведчика, который, наверное, тоже мечтает о любимой?..

Девушка подняла голову, вытерла глаза и посмотрела в окно. Во дворе стояли двое: светлоглазый и еще какой-то неизвестный ей солдат. Солдат, видимо, пытался пройти к ней, а светлоглазый его не пускал. Наташа услышала их разговор.

-- Ну, куда ты идешь? -- укоризненно спрашивал Сенька.

-- Чирей у меня.

-- Тоже мне болезнь!

-- Пусти...

-- Не пущу! Пойми ты, дурья голова, не до тебя ей сейчас! Друг у нее погиб... а ты со своим чирьем!.. Пойди к Кузьмичу. Он тебе колесной мази даст. Говорят, здорово помогает...

Наташа безучастно прислушивалась к перебранке солдат. "У кого-то фурункул, кому-то нужно помочь",-- думала она, не находя в себе сил и желания подняться и позвать бойца. Отойдя от окна, вновь начала читать стихи:

Когда я, раненный, кричал,

В бреду ведя с врагами бой,

Ты, как горящая свеча,

Всю ночь стояла надо мной.

Когда по мокрой, злой земле

Ползли мы ровно десять дней,

С тобою же казалась мне

Земля и суше и теплей.

И даже в миг, когда мороз

Звенел, кровь в жилах леденя,

Твоих пылающих волос

Костер обогревал меня.

Мне кажется, что я с тобой

В огне совсем не уязвим

И что не быть тебе вдовой,

Как многим сверстницам твоим.

Дверь отворилась, и в ней показался Шахаев. Наташа торопливо закрыла дневник, смахнула ладонью слезы, и длинные синие тени от ее ресниц задрожали на влажных бледных щеках.

-- У меня к вам просьба, Наташа,-- сказал парторг, как бы не обращая внимания на состояние девушки.-- Сегодня пришло письмо от матери одного погибшего разведчика-комсомольца. Надо прочитать его бойцам. Только это надо сделать сейчас же, пока есть время.

-- Хорошо, я прочту,-- машинально сказала Наташа.

-- Прочтите, пожалуйста. Я тоже послушаю. Мы давно ждали этого письма. Чудесный был парень -- Уваров. Они дружили с Акимом.

-- Я сейчас же прочту,-- повторила она и поднялась.

Шахаев расстегнул свою потрепанную брезентовую сумку и среди бумаг отыскал нужный конверт.

-- Возьмите,-- породил он письмо Наташе.

Разведчики ожидали во дворе, усевшись где попало: кто -- на повозках, кто -- на сваленном плетне, кто -- на огромных белых тыквах, принесенных для этой цели с огорода. О письме они знали еще утром, когда его только что принес почтальон, и удивлялись, почему это Шахаев не прочел его им сразу. Солдаты сидели мрачные, подавленные вновь навестившей их бедой. Сенька стоял, прислонившись плечом к углу хаты, и комкал в руках пилотку. Он как-то вдруг исхудал, на щеках отчетливо обозначились клинья скул, в глазах застыла скрытая боль -- куда только подевался разудалый, озорной блеск...

Шахаев присел рядом с бойцами и тоже стал слушать, хотя читал это письмо по крайней мере раз пять.

"Дорогие, милые мои сыночки! -- прочла Наташа.-- Получила я от вас письмецо, в котором вы сообщили мне о смерти моего Яши. Белый свет помутился, когда я узнала об этом. Волосы рвала на себе. Ведь он был у меня один..."

Наташа на минуту замолчала, взглянула на еще более посуровевшие лица солдат. Потом стала читать дальше: