Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)

- Если вам будет интересно, господа, тогда я скажу, что думать о вашей Астрахань, - сказал мистер Чейс. - Я человек здесь новый и еще плохо знаю ваш старый и красивый город. Но, как правильно говорит русский человек, со стороны всегда все хорошо видно. Я думать, командир вашего полка дает вам хороший совет. Вам надо ждать! Собирать силы и ждать! Ждать удобный случай!.. Такой случай может получиться в один хороший момент... В городе нет хлеба... Это, конечно, очень и очень нехорошо... Бедные дети, женщины и старики, что они могут кушать?.. Как мне сказал мистер Хоу, на складах можно видеть пять вагонов мука. Это может хватить на пять дней. Каждому человеку - вот такой кусочек хлеба... Как будет дело с хлебом потом - ничего не известно, господа. Но красивых иллюзий не будем мечтать. Дорога плохая, паровозов нет, уголь тоже нет... Потом будут большевики Саратова думать о горожанах Астрахани - тоже большой секрет! Но хорошо, будем думать, что немного мука пришлют Астрахань. Ваш город имеет контакт с Центром только железной дорогой... Между прочим, господа, если бы вы были практик и немножко смотрели вперед, эту дорогу надо было давно взорвать! Совсем маленький отряд, три - пять человек, прилетел, взорвал и улетел в степь!.. Ищи потом, как говорит русский человек, ветер в поле. Но это между прочим, господа, между прочим... Будем думать, что немного мука пришлют из Саратова. Но в город из степи придет Одиннадцатая армия. Солдату надо кушать. Советы хлеб отдадут солдату. Это будет очень правдоподобно. Тогда горожанин останется совсем без хлеба. - Мистер Чейс поднял палец и пророчески изрек: - Вот тогда, господа, вы горожанину даете ружье и патроны и говорите: "Долой большевиков, долой Советы"...

Если и не всех, то многих советы командира Н-ского полка в эту ночь все же кое в чем убедили.

На другой же день стали готовиться к побегу за границу два брата Агабабовых - Давид и Артемий. Они захватили триста тысяч рублей денег, выкрали у брата Акопа все драгоценности из сейфа и, запасшись рекомендательными письмами мистера Хоу, ранним утром в старенькой кибитке времен Петра Первого уехали в калмыцкую степь. Возница, которому братья щедро заплатили, вывез их через малоизвестные степные дороги на Ставропольщину, оттуда Агабабовы перебрались на берег Черного моря, а там - и в Париж.

Скрылся на время из Астрахани и мистер Чейс. Савва Ионов поселил его недалеко от города, в занесенной снегом избушке старого бакенщика. Позади избушки был лес, камыш, пролегали дороги во все концы света: на запад через просторы калмыцкой степи, на восток - через казахскую степь...

ГЛАВА ПЯТАЯ

Уходили от белых в проклятую богом и людьми калмыцкую степь - в одиночку, небольшими группами, большими и малыми отрядами, верстовыми колоннами - пешими, на измотанных конях, на верблюдах, на ослах, на линейках, на тачанках и казачьих бричках, в цыганских тарантасах, на татарских арбах с саженными колесами.

На Астрахань! К спасительным берегам Волги!

Вместе с армией уходили мастеровой люд, иногородняя беднота, разноплеменный Северный Кавказ. Отряд матросов Черноморского флота. Балтийский отряд. Полки Таманской дивизии. Шахтерские отряды. Китайский, Латышский, Мадьярский батальоны. Население ближайших городов, станиц, сел, аулов. Десятитысячный обоз семей красноармейцев.

Не лучшие марковские и корниловские офицерские полки, одетые и обутые англичанами и французами, не белые полки терских и кубанских казаков, а голод, холод, повальный сыпной тиф и черная оспа заставили отступить 11-ю армию - раздетую и разутую, без вооружения и боеприпасов, брошенную на произвол судьбы Реввоенсоветом Каспийско-Кавказского фронта, где до середины января еще понятия не имели о трагедии армии. В эти дни отсюда летели в Москву телеграммы: "Во флоте и 11-й армии без перемен".

От Святого Креста до Кизляра на десятки верст в глубь степи растянулись отступающие части, прикрываемые бригадой Кочубея. Святой Крест пылал пожарами. Горели горы хлеба и фуража, так и не попавшие в армию по милости "архиерея" и других преступников из Реввоенсовета фронта. Взрывались тыловые склады. Не было транспорта, чтобы вывезти все это добро, а дорога до Астрахани была дальняя.

Огнем был обложен Кизляр. В темной ночи было светло как днем. Пылали дома и склады. На станции, забитой вагонами с армейским имуществом, стояло непрерывное грохотание. Это артиллеристы подрывали тяжелые орудия и снаряды, большой подвижной состав из пульмановских вагонов, в которых размещались артмастерские и артсклад, а заодно - штабеля турецких снарядов, по калибру непригодных к нашим орудиям.

Варили пищу, грелись у костров. Жгли все, что можно жечь.

Повсюду искали воду. За кружку платили пачки денег. Но воды нигде не было. Передние колонны всю выпили, иссушили колодцы. Тогда принялись за вино. Кизляр - пьяный город. Что ни двор, то винный погреб, у каждого свои виноградники. Брали вино и в дорогу. Запасались продуктами и одеждой.