Грозный год - 1919-й. Огни в бухте

На другой день ушла на Мугань и парусная лодка Ульянцева.

Выйдя из волжского фарватера и благополучно миновав пустынный двенадцатифутовый рейд, на котором в мирное время обычно стояли десятки грузовых пароходов, ждущих разгрузки, лодка Ульянцева легла курсом на Баку.

- Зюйд-ост семьдесят два градуса, - сказал Басов, управляя штурвалом.

- Так держать! - скомандовал Ульянцев, пристально вглядываясь в сумеречный горизонт.

Ночью подула моряна. Лодку бросало из стороны в сторону, гнало обратно в Астрахань. Пришлось изменить курс, взять юго-западнее, затем - перейти на лавирование. За руль и паруса стали волжане, хорошо знавшие капризы каспийских ветров. Не раз им приходилось в такую непогоду пересекать Каспий.

К утру моряна стихла, показалось солнце, подул попутный ветер. Уставшие после ночной борьбы со стихией моряки укладывались спать, как вдруг с правого борта показались английские корабли. Среди них были и эсминцы, и вооруженные торговые пароходы.

Все спустились в трюм посоветоваться, что делать. За штурвалом остался один Басов.

- Выход один, - сказал Ульянцев. - Идти прямо на англичан. Если потребуется - вступить в бой.

Да, другого выхода не было, и все стали вооружаться.

Лодка, подгоняемая попутным ветром, словно чайка, летела по волнам. Вот она приблизилась к вражеским кораблям, пересекла строй кильватерной колонны.

На кораблях лодку, видимо, сперва приняли за рыбницу и не обратили на нее внимания. Но когда она отошла на расстояние пяти кабельтовых, воздух огласился тревожными гудками.

На эсминце начали сигналить: «Убрать паруса, пристать к борту флагмана».

Но лодка продолжала идти по курсу.

Тогда с флагмана дали выстрел. Снаряд просвистел высоко над лодкой.

Басов всей тяжестью тела навалился на штурвал и повел лодку, делая крутые зигзаги. Второй снаряд лег далеко вправо, подняв столб воды. Басов повернул парусник в сторону разорвавшегося снаряда… Третий снаряд лег влево… Подхваченная сильным порывом ветра, низко накренившись бортом к самой воде, лодка вышла из зоны обстрела и с предельно надутыми парусами устремилась вперед.

На флагмане убрали сигнал, перестали стрелять.

Вскоре вражеская флотилия скрылась в волнах, оставив позади себя густую полосу дыма.

- Пронесло дьяволов! - крикнул Басов в трюм.

На палубу поднялись Ульянцев, члены команды, «пассажиры». Солнце было уже высоко. Кто-то запел «Красное знамя». Никто из находившихся на паруснике и не подозревал, что в словах популярной революционной песни скрыт созданный Кировым новый шифр для тайной переписки с бакинскими большевиками, муганскими партизанами, подпольщиками Дагестана и Черноморья.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Киров был вызван с пленума горсовета запиской Мехоношина.

В Реввоенсовете Кирова ждали тревожные вести.

Боронин сообщал, что сегодня утром после кровопролитного боя оставлен Черный Рынок. Наступление на Астрахань ведет астраханская группа войск деникинского генерала Драценко. Превосходство у противника огромное. Против 7-й кавдивизии, в которой насчитывается немногим больше тысячи сабель, наступает шесть кавалерийских и четыре пехотных полка, не считая специальных подразделений и артиллерии. Из показаний захваченного в плен офицера выяснилось, что белые рассчитывают быть в Астрахани 27 июня. Они уверены, что к этому времени будет взят и Царицын.

Боронин просил спешно перебросить в район Промысловки 33-ю пехотную дивизию и создать в этом районе серьезный узел обороны.

Начальник восточного боеучастка также сообщал о начавшихся утром боевых действиях в районе Ганюшкина. И он просил срочно перебросить к нему один стрелковый полк 33-й пехотной дивизии.

В донесении начальника гарнизона города Черный Яр, расположенного на полпути между Астраханью и Царицыном, приводились данные о движении на Черный Яр кавалерийской дивизии деникинцев с очередной целью перерезать Волгу в этом районе и начать движение на Астрахань с севера. Начальник гарнизона просил перебросить в Черный Яр хотя бы один полк 33-й пехотной дивизии и два-три эскадрона кавалерии из дивизии Боронина…

- Что будем делать, Сергей Миронович? - спросил Мехоношин.

Киров еще раз пробежал все три донесения. Снял пиджак, галстук, расстегнул ворот сорочки, - стоял невыносимо жаркий июньский день.

- Да, час грозного испытания настает и для Астрахани, Константин Александрович! Я точно предвидел все это, об этом говорил на пленуме горсовета. - Киров подошел к висящей на стене карте астраханского края. - Согласованность действий, одновременный удар по трем направлениям! Прощупывание наших сил и, если хотите, наших нервов. Я думаю, что тридцать третью дивизию мы отдадим Боронину. Наступление на Астрахань пойдет через калмыцкую степь. В степи большой простор для маневрирования и всяких обходов. А под Ганюшкином мы пока можем занимать оборону, не пытаясь наступать. То же самое под Черным Яром. Но все это, конечно, при условии, если у нас не отберут тридцать третью дивизию…

- Вам что-нибудь известно?..

- Пока, кроме слухов, ничего…

Мехоношин взял со стола моток телеграфной ленты, протянул его Кирову: