Грозный. Особый район

4.01.2000. Всю ночь шел обстрел, стреляли “духи” и отвечали мы. Ночь была темной, хоть глаз коли, замерзли мы очень в этом здании, с собой не было воды, чтобы согреть чай. В 9.00 нашли воду и согрели чай, позавтракали, чем Бог послал. Пока дальнейшей задачи не поставили. Триста метров до моста от нашей позиции, второй день не можем пройти, чтобы взять мост и перейти через него, долбят снайпера “духов”, и работают с подствольников. В 15:00 состоялся обмен убитых на убитых, а также “духи” захватили три человека и БМП, по данным разведки, всех пленных "духи” расстреляли. Вернулись на базу, на которую переехали 02.01, пока остались на ней. В 17.00 подняли из колодца “духовскую” снайпершу, на вид 20–23 года.

5.02.2000. Восемь человек ушли на блок, остальные остались на базе. Притащили вагончик и сделали из него баню, первый раз с того времени, как приехали в Моздок, помылись, вся братва ходит, как молоденькие поросята после бани, завтра наше отделение идет на блок, снайперша пролежала почти сутки, её забрали и увезли в штаб северной группировки.

6.01.2000. В 10.00 приехали на блок, впереди метров 500–700, войска обрабатывают из минометов места предполагаемого скопления “духов”. Сегодня стал пробрасывать снег. Справа от нас идет бой. В 15.50 в метрах пятидесяти от нас легли мины, правее от нас находится база войск, примерно метрах в 100 от нас по солдатам выстрелили три раза из гранатомета “духи”. Ночью обстрела не было.

9.01.2000. Сегодня заступил на блок. Командир с утра ходил на совещание и сказал, что сегодня пригонят “Буратино”, это установка на базе танка, после его выстрела горит даже земля. В 9:50 началась артподготовка по левому берегу, сутки земля дрожит, но “духи” держатся. В Аргуне ОМОН и СОБР попали в окружение, помощь к ним подойти никак не может, у них много “трехсотых”.

10.01.2000. В Аргун пришла помощь, но еще идет бой. Сегодня в 12.00 переехали на новое место, метров 400 от старого, но пока переезжали по Петропавловскому шоссе, наши были обстреляны “духами”, приехали на место, начали маленький бой с “духами”, сейчас держим оборону нашей базы.

12.01.2000. За вчерашний день на нашем направлении 16 раненых и 2 убитых. Войска начали продвижение дальше. В 17.00 наконец-то вернулась машина из Моздока, привезли плохую весть из Москвы, что продлевается срок мобильному отряду до 1 марта 2000 года. С самого начала нашего пребывания в зоне боев нас посылают на штурм высот.

13.01.2000. С 5.00 стою на посту, вспоминаю дом, наши иногда ведут обстрел по Грозному из танков. Вроде бы намечается на 17.01 опять штурм города. В основном 100 процентов отряда попростывали, но, наверно, организм работает на износ, так что не чувствуется. Уже три дня, как не подвозили воду. Командир и зам. командира это Леша Кулаков, с которым мы в 94-м опоздали на штурм этого города, собираются на совещание в штаб командующего группировкой северного направления.

14.01.2000. Сегодня пока наступления не ведется. Минометчики обрабатывают близлежащие пятиэтажки, из них работают “духовские” автоматчики, одним из них был ранен солдат, его увезли на санитарной “коробочке”, все находились в напряжении. В 22.30 около наших бойниц разорвались три мины, осколками вывалило одну из бойниц.

15.01.2000. В 11.00 подошли три танка, чтобы прямой наводкой обработать эту пятиэтажку, которая мешает нам спокойно спать. Снесли левый угол пятиэтажки, перезаряжаются. В 22.00 проверили Малыша и Ушастого, на посту уснули, кинули рядом кирпич, никаких эмоций, пока не стукнули лбами обоих.

16.01.2000. В 7.45 12 человек ушли на зачистку. Сегодня с 11.00 опять работает танк, вчера с этой пятиэтажки убегали “духи”, двоих завалили. В 11.00 вернулись с зачистки.

Несколько слов о боевом духе

Из беседы первого заместителя начальника Генерального штаба ВС России генерал-полковника Валерия Манилова и политолога, доктора исторических наук Наталии Нарочницкой:

“Валерий Манилов: Горько вспоминать, как в 1995 году было даже трудно начать разговор в роте или на блокпосту. Спрашиваю как-то у солдата: “Как тебя зовут?” После паузы выдавливает: “Василий”. — “А по батюшке?” — опять молчит, переспрашиваю, наконец: “Иваном”. — “Давай, Василий Иванович, поговорим!”, а он не может включиться в размышление. Он утратил гражданскую идентификацию, выпал из общественного сознания — этой основы национальной безопасности. Пытаешься убедить, что о нем помнят и мама, и отец, боятся за него, но хотят, чтобы он победил: “Чувствуешь это?” — “Н-нет”.