Грозный змей

Первое заклинание, созданное Красным Рыцарем в эфире, оказалось слишком медленным – все до единой защиты были подготовлены заранее, а теперь он полагался только на себя. Но он не успевал. Шип, дважды раненный, снова сотворил заклинание, и оно, великолепное и темное, ударило откуда-то сбоку. Эйфория исчезла.

Жезл Шипа врезался в плечо. Доспех смялся, как жестяной, кости треснули.

Пруденция все еще вращалась вокруг своей оси, разматывая следующее заклинание и ожидая сигнала.

Боль была как шум дождя и грохот барабанов, она распространялась по груди и боку, но Красный Рыцарь не замечал ее.

В одно мгновение – Бланш, ее руки, темнота – он отбросил свой прежний план.

Правой рукой крутанул копье, сделал финт, перехватил копье другой рукой.

– Fiat Lux! – крикнул он, отпуская заклинание, которое заняло так много времени…

Шип перехватил его, поставив массивный щит и уважительно поклонившись.

Но заклинание оказалось отвлекающим маневром. Копье завершило движение, и Красный Рыцарь, вложив в удар все свои силы, ткнул Змеевым оружием в открытый пах Шипа.

Стоя с другой стороны холма, Хартмут различал сквозь дождь вспышки света. Войска Шипа ковром закрыли склон, поднимаясь наверх, справа и сзади от него.

Битва – если ее можно было так назвать – началась меньше пятнадцати минут назад. Даже его рыцари вздрагивали от гулких звуков, доносившихся из эпицентра. Постоянно приползавшие раненые демоны Хартмута не радовали.

– Шип! – рявкнул он.

Ему ответил только стук дождевых капель и тройная молния – три быстрые вспышки, которые Хартмут запомнил навсегда. Воздух дрогнул под взмахом огромного одинокого крыла. А вокруг этого крыла – оно было не меньше ядра его армии – повисли кости. Кости, в одно мгновение вырванные из плоти. Демоны, пришедшие из-за Стены, люди и звери, рыцари и кони лишились костей за один удар сердца.

Оно поднималось.

Только крыло. Длинное, темное, черно-синее, пронизанное артериями, слабо светившимися черным пурпуром. Оно двигалось.

Изящное и неотразимое.

Сэр Хартмут все никак не мог понять, какого оно размера, и не верил своим глазам.

Поднимаясь, крыло сбило его на землю вместе с конем.

Мэг встала на ноги.

– Он приближается, – вслух сказала она. Вслух, хотя была одна. На первой линии укреплений не осталось ни одной живой – или проклятой – души.

Как она и рассчитывала.

Лорд Уэйленд, главный конюший, и их войска пережили два нападения немыслимо огромной толпы боглинов. Ополченцы из северного Брогата сражались – с ее герметической поддержкой, – пока болото и все рвы не завалило мертвыми монстрами.

Теперь вражеские войска собирались на дальней стороне болота, готовясь к новому штурму. Люди лорда Уэйленда с удовольствием подчинились приказу отступать на более высокую и безопасную точку.

Мэг осталась. У Мэг был свой план.

– Вот и я, Джон, – сказала она, как будто ее любимый был рядом. Он явился, как гроза летним днем – черное, распухающее облако.

Мэг поднялась на цыпочки и обрушила пламя туда, где воплощалось чудовище, в нескольких милях к северу. Она выпустила свое заклинание в то мгновение, когда тварь переходила из эфира в реальность и присутствовала одновременно и там, и там. Чудовище принимало форму – не медленно выбираясь из яйца, как надеялась Мэг, а вырываясь в мир одним скачком, уже полностью оперившееся.

Мэг стояла посреди пустой крепости из земли и дерева и рвала все цепи, которые сдерживали ее силу. Она не училась в университете и не умела строить Дворцы воспоминаний, ее удары были простыми и мощными.

Синее пламя рванулось в небо.

За болотом толпа боглинов – необозримая шевелящаяся масса – готовилась к очередному броску через топь. У них были плоты, лестницы, плетенки из дикой ежевики, веревки из лозы и травы. Здесь стояли все, кого породили земли Диких за последние два года. Их оставили ловить горцев и пожирать их. А потом, когда фланг армии окажется в безопасности, а их братья выложат дорогу своими телами, штурмовать укрепления.

Горцев не было.