Грозный змей

Две дороги пересекались у трактира в Трое. Он был совсем невелик, не то что укрепленная громадина в Дормлинге. «Королевский герб» в Трое представлял собой красивое здание с шестью окнами с многочастными переплетами, которые совсем недавно заменили. Хозяйствовал здесь высокий худой человек, этруск по происхождению, судя по прямым черным волосам и орлиному носу. Шальная удача сберегла его крышу от Диких, он помогал удерживать стены Альбинкирка и боролся с пожарами. Он потратил все свое состояние на восстановление трактира, надеясь на наступление лучших времен, и теперь слушал разговоры о набегах на границе, чудовищах и смертях, преисполняясь все более и более мрачных предчувствий.

С утра шел такой сильный дождь – а ведь земля еще не оттаяла, – что подвал трактира затопило, и теперь хозяин вычерпывал воду ведром вместе с четырьмя посудомойками и обоими конюхами. Тут жена пронзительно позвала его наверх. Он протопал по ступеням, сопровождаемый конюхами, и снял длинную этрусскую алебарду со стены над огромным очагом. Вышел в большой низкий общий зал, центр его трактира и его деревни.

Во дворе оказались не ирки и не боглины. Там стоял рыцарь в самой богатой броне, которую Джанкарло Гримальдо только видел в жизни. Он поклонился.

Молодой рыцарь поклонился в ответ:

– Ты здесь хозяин?

– Имею честь, милорд, – ответил Джанкарло и пристроил алебарду в угол между стеной и каминной полкой.

– Я сэр Анеас Мурьен. Моя матушка, Зеленая леди севера, желает отобедать здесь. – Он слегка наклонил голову. – Мы промокли, а матушка замерзла.

– Я разведу огонь и подам вам лучшее, что у меня есть.

Во дворе уже толпились солдаты и слуги, и всех их следовало накормить. Один такой отряд сделает двухмесячную выручку, и трактиру оставалось только пережить нашествие.

– Беги к мастеру Жану и попроси прислать обеих его дочерей как можно быстрее, – велел он Нобу, своему лучшему конюху.

Жена Джанкарло наклонилась вперед и прошептала:

– И отправь Робби, сынка Жана, к леди Хелевайз в поместье, спроси, не может ли она прислать свою девушку и Дженни, чтобы они прислуживали герцогине. Да пригласи саму леди Хелевайз.

Ноб выскочил их кухни и помчался, разбрызгивая грязь во все стороны.

Великая герцогиня Западной стены не торопилась войти. Она оставалась на мощенной камнем – только до границ деревни – улице, прорезанной посередине сточной канавой, которую промывало ручьем. Герцогиня восседала на великолепной породистой лошади восточных кровей и беседовала с монахиней на ослике.

– Пропустите ее! – рявкнула Гауз на своих солдат. Но, стоило ей наклониться, командный тон уступил место сладчайшим переливам: – Преподобная Амиция, благословите старуху, милая.

Амиции потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить знамя и солдат. Она знала младшего сына Гауз и своего капитана. Присутствие этой женщины до сих пор лишало ее дара речи.

Гауз Мурьен, мать Красного Рыцаря и сэра Гэвина, жена графа Западной стены, была небольшого роста, хотя мало кто назвал бы ее невысокой. Рост ее равнялся всего пяти футам, но, восседая на статном коне, она казалась выше. Время не оставило следов ни в медовых волосах, ни на лице, шее и груди. Она одевалась по последней этрусской моде. На ней была высокая шляпа с заостренным концом, украшенная пышным султаном из страусиных перьев, прихваченных геральдической брошью, совершенно сухой плащ в зеленых гербовых цветах, подбитый соболиным мехом, загадочно-черным, и отделанный королевским горностаем, на которого она имела полное право как сестра короля. Пальцы в темно-зеленых перчатках украшали два подходящих друг к другу кольца из красного золота с изумрудами. Талию перехватывал тяжелый рыцарский пояс из раковин, оправленных в золото, и такая же цепь из крупных раковин лежала на груди под плащом. Шпоры леди Гауз носила золотые, рыцарские. При ней был большой боевой меч – редкое украшение для женщины даже в Альбе – в зеленых ножнах, отделанных золотом.

Прямо за ней, на людной улице, виднелась огромная птица, слишком крупная для ястреба. Пожалуй, это мог быть даже орел. Он сидел на шестке, спутанный, в клобучке, с колокольчиком, и страшно кричал, пугая лошадей. Он был очень велик, с большую собаку.

Герцогиня посмотрела на него и отвернулась. Он стоил не меньше целой деревни. Люди выглядывали из окон или выходили на улицу поглазеть на нее, она вежливо махала им и улыбалась.

Амиция вздохнула, спешилась и присела в реверансе.

Герцогиня улыбнулась:

– А ты очень мила. Уверена, что такую грудь и такие ноги стоит отдавать Господу? Ему все равно. Оставь Ему уродливых старых дев. Эти ножки созданы для бега, милочка.

Солдаты Гауз привыкли к ней. Никто не хихикнул. Никто не сказал ни слова.

Амиция выпрямилась.

– Никто не устоит перед лестью вашей милости… и любой поймет, что вы имели в виду, – ответила монахиня.

– А ты мне нравишься, ведьмочка, – сказала Гауз, – пообедаешь со старухой? Тебе известно, что мой сын находится в той крепости?

– Я об этом слышала. – Амиция улыбнулась.

– У тебя усталый вид, – заметила Гауз, – слишком долго молилась?