Читаем Грозовая степь полностью

Над степью нависла огромная радуга. Выстиранное, удивительно чистое небо стало еще выше, еще голубее. Птицы, ошарашенные дождем, молчат. Лес набряк и полон шороха капель, будто кто возится там потихоньку. Омытая дождем, мокреет волчья ягода. Как красные бусы, переливает на солнце.

Чивикнула первая осмелевшая пташка, пискнула за ней вторая, подала голос третья, и вдруг огласилась роща звонким щебетаньем. Залепетали и березки, стряхивая с зеленых кос дождевой бус.

Меня так и подмывает выскочить из шалаша и поноситься по траве. Наконец я не выдерживаю, выскакиваю и задеваю березку у шалаша. Целый ушат воды обрушивается на голову. У-у, вот это да!

Я кричу, сам не зная что, и несусь по мокрой траве, поднимая фонтаны зернистых, сверкающих на солнце брызг. Мне хочется совершить что-то необыкновенное, большое и радостное. Сейчас бы один скосил весь луг или залез бы на… радугу.

Необыкновенно легко и подмывающе радостно после грозы. И я кричу изо всех сил:

— Эге-ге-ге-ге-гей!

В промытом воздухе крик летит далеко-далеко, до самого горизонта.

Дед смеется:

— Очумел, Ленька?

Но и сам он довольно жмурится.

— Вот она — Сибирь-то! Сколь годов живу на свете, а красотой этой не нагляжусь.

В роще закуковала кукушка. Считаю, сколько же проживу? Птица скупо отпустила мне четыре года.

— Мало, — говорю я.

— Птица глупая, отколь ей знать, что ты считаешь? Это, поди, мне она отмерила. — Дед задумчиво смотрит вдаль, вздыхает.

Дымок от дедовой трубки зацепился за ветку березы и повис над нами тающей кисеей. Дед кивает на дерево:

— Вишь как заневестилась.

Тоненькую белоногую березку среди полянки забусило дождевыми каплями, словно фатой покрыло.

— Краше этой березки ничего не видывал я. Пальмы там всякие, лианы видал на островах тропических за службу свою матросскую, цветы диковинные, а тянуло меня в Сибирь. Так тянуло, аж сердце останавливалось. За степь вот эту все б отдал!

Голос деда дрогнул, он нахмурился и стал ожесточенно тянуть трубку. А я притих, пораженный его словами, и внимательно посмотрел вокруг.

Посмотрел на то, что видел много раз, посмотрел другими глазами. Быть может, именно тогда и понял я, почему отдают жизнь за землю родную. И потом, в тяжкие годы юности моей военной, коченея в болотах Заполярья, в часы испытания на поле боя, видел я эту послегрозовую степь, осиянную солнцем, зеленую землю мою, и она давала мне силы, веру, мужество.

Глава девятнадцатая

Луг мы выкосили.

Кошанина сохнет на глазах, и мы сгребаем ее в валки. Работа эта легкая и идет споро. Под пластами сена находим несрезанную прохладную ягоду.

Я все думаю: как выследить? А кого выследить, сам не знаю. Но кого-то надо выследить. Поэтому, когда дед заглянул в мешок и сказал: «Хлебушка-то на раз осталось», я обрадовался и с жаром стал доказывать, что ехать домой за едой должен он, а не я. А я останусь здесь, попасу лошадей, а он на Гнедке съездит.

Дед согласился и к вечеру уехал.

— За Савраской гляди! — крикнул он, выезжая с луга. — Развидняет — приеду, копнить начнем!

— Ладно, — отмахиваюсь я и с нетерпением жду, когда дед скроется из виду.

Напрямик направляюсь к озеру.

На том месте, где мы тонули с Пронькой, уже ничего не напоминало о случившемся. Только в траве я нашел кусочек бумажки — от затычки.

Я направился в осинник, что стоял отдельным островком у озера. Чем ближе подходил к нему, тем больше овладевала мною робость. А когда вступил в лесок с трепетно вдрагивающими листьями, то совсем растерял свою храбрость. За каждым деревцем мне чудился притаившийся человек. Над самой головой громко чокнул дрозд и, сорвавшись с дерева, наделал шуму. Сердце оборвалось, и меня обдало жаром.

Я не выдержал и повернул обратно.

На покос вернулся быстрее, чем шел с него, и только у своего шалаша вздохнул свободно.

Сводил лошадей на водопой. Они напились и долго глядели в степь. С черных бархатных губ, дробясь, падали в речку капли. Савраска ударил ногой по воде и тихонько заржал. А у меня от какой-то непонятной грусти сжалось сердце. Может, от красоты степной в этот час.

Пока солнце еще высоко, чувствую себя хорошо и собираю клубнику. Но вот упала от рощи фиолетовая, еще теплая тень, верхушки облило расплавленной медью, и меня охватывает чувство одиночества. Как-никак все же один в поле.

В траве яростно бьют перепела: «Спать пора! Спать пора!»

Я иду к шалашу.

Солнце село, но воздух еще светится, и все вокруг становится синё. Посинел лес, посинела степь, загустела синева небосвода, на краю которого тлела узкая полоска малиновой зари, словно кто провел ее кисточкой. Над Ключаркой забелел туман, потянуло прохладой.

Запахи унялись, стали едва внятны, только еще крепче наносит угарным багульником.

Затихло все. Изредка встрепенется в дремоте пташка, чивикнет себе в теплую запазушку, и опять тихо.

Взошла луна, яркая, будто только что умытая ключевой водой. На речку легла дрёма лунного света.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пока нормально
Пока нормально

У Дуга Свитека и так жизнь не сахар: один брат служит во Вьетнаме, у второго криминальные наклонности, с отцом вообще лучше не спорить – сразу врежет. И тут еще переезд в дурацкий городишко Мэрисвилл. Но в Мэрисвилле Дуга ждет не только чужое, мучительное и горькое, но и по-настоящему прекрасное. Так, например, он увидит гравюры Одюбона и начнет рисовать, поучаствует в бродвейской постановке, а главное – познакомится с Лил, у которой самые зеленые глаза на свете.«Пока нормально» – вторая часть задуманной Гэри Шмидтом трилогии, начатой повестью «Битвы по средам» (но главный герой поменялся, в «Битвах» Дуг Свитек играл второстепенную роль). Как и в первой части, Гэри Шмидт исследует жизнь обычной американской семьи в конце 1960-х гг., в период исторических потрясений и войн, межпоколенческих разрывов, мощных гражданских движений и слома привычного жизненного уклада. Война во Вьетнаме и Холодная война, гражданские протесты и движение «детей-цветов», домашнее насилие и патриархальные ценности – это не просто исторические декорации, на фоне которых происходит действие книги. В «Пока нормально» дыхание истории коснулось каждого персонажа. И каждому предстоит разобраться с тем, как ему теперь жить дальше.Тем не менее, «Пока нормально» – это не историческая повесть о событиях полувековой давности. Это в первую очередь книга для подростков о подростках. Восьмиклассник Дуг Свитек, хулиган и двоечник, уже многое узнал о суровости и несправедливости жизни. Но в тот момент, когда кажется, что выхода нет, Гэри Шмидт, как настоящий гуманист, приходит на помощь герою. Для Дуга знакомство с работами американского художника Джона Джеймса Одюбона, размышления над гравюрами, тщательное копирование работ мастера стали ключом к открытию самого себя и мира. А отчаянные и, на первый взгляд, обреченные на неудачу попытки собрать воедино распроданные гравюры из книги Одюбона – первой настоящей жизненной победой. На этом пути Дуг Свитек встретил новых друзей и первую любовь. Гэри Шмидт предлагает проверенный временем рецепт: искусство, дружба и любовь, – и мы надеемся, что он поможет не только героям книги, но и читателям.Разумеется, ко всему этому необходимо добавить прекрасный язык (отлично переданный Владимиром Бабковым), закрученный сюжет и отличное чувство юмора – неизменные составляющие всех книг Гэри Шмидта.

Гэри Шмидт

Проза для детей / Детская проза / Книги Для Детей