Грозовое Облако

Брамс повернулся, принюхался, прислушался, вобрал в себя окружающее. Он был один. Где-то вдалеке шумели уличные кафе, до ушей серпа доносился несмолкающий гул ночной жизни города, но на этой боковой улице всё — химчистки и магазины одежды, лавка хозтоваров и детский садик — уже было закрыто. Одинокая улица принадлежала серпу Брамсу и… невидимому преследователю.

— Выходи! — потребовал Брамс. — Я знаю, что ты здесь.

Наверно, подумал он, это какой-нибудь пацан или негодник постарше, надеющийся выторговать у него иммунитет, — как будто у негодных было что-нибудь, подходящее для торговли. А может, это тонист. Приверженцы этого культа ненавидели серпов; и хотя Брамс никогда не слышал, чтобы тонисты нападали на представителя его профессии, от этого сброда можно ожидать чего угодно.

— Я не причиню тебе вреда, — продолжал Брамс. — Я только что провел прополку, и у меня нет намерения увеличить сегодня свои показатели.

По правде говоря, он может и передумать, если чужак поведет себя слишком агрессивно или, наоборот, начнет пресмыкаться.

Но никто не появился.

— Ладно, — проговорил Брамс. — Не хочешь — не надо. У меня нет ни времени, ни терпения для игры в прятки.

Наверно, ему действительно только показалось. Возможно, вновь ставшие молодыми органы чувств реагируют на сигналы, приходящие с гораздо большего расстояния, чем он полагал.

И тут из-за припаркованного автомобиля, словно вытолкнутый пружиной, выскочил человек и налетел на Брамса. Тот едва устоял на ногах. Если бы у него по-прежнему были рефлексы старика, а не мужчины двадцати пяти лет, он наверняка упал бы. Серп оттолкнул нападавшего к стене. Мелькнула мысль, не вытащить ли ножи, чтобы прикончить мерзавца, но Брамс никогда не отличался храбростью. Посему он пустился наутек.

Он бежал, мелькая в кругах света от уличных фонарей. Камеры на столбах поворачивались вслед.

Оглянувшись, Брамс увидел преследователя в добрых двадцати ярдах позади. Сейчас он мог разглядеть, что тот облачен в черную мантию. Это что — мантия серпа? Нет, не может быть! Серпы не носят черное, это не разрешено!

Правда, ходят слухи…

При этой мысли серп Брамс быстрее заработал ногами. От выброса адреналина зудели пальцы, а сердце готово было выскочить из груди.

Серп в черном.

Нет, наверняка найдется другое объяснение! Брамс заявит в Комиссию по нарушениям — вот что он сделает. Ну и пусть его поднимут на смех, пусть скажут, что его испугал переодетый негодный. О таких вещах необходимо докладывать, даже если стыдно. Это его гражданский долг!

Еще один квартал — и нападавший, похоже, отказался от преследования. Его нигде не было видно. Серп Брамс снизил темп. Сейчас он приближался к более оживленной части города. До ушей беглеца донеслись звуки ритмичной танцевальной музыки и гомон голосов. Он почувствовал себя в безопасности и расслабился. А зря.

Метнувшийся из узкого переулка черный человек врезался ему в бок и нанес удар под дых. Пока Брамс пытался глотнуть воздуха, нападающий приемом бокатора — жестокого боевого искусства, которому обучаются все серпы, — поддел его ногой под колени. Брамс грохнулся на ящик с гниющей капустой, оставленный у стенки магазина. Ящик развалился, дохнув густым смрадом. Брамс едва дышал, коротко хватая ртом воздух. По телу разлилось тепло — это наниты выпустили в кровь болеутоляющие опиаты.

«Нет, только не это! Нельзя сейчас тупеть! Против этого ублюдка мне понадобятся все мои умения!»

Но болевые наниты, эти простодушные миссионеры облегчения, слушали только крики воспаленных нервных окончаний. Они не приняли во внимание просьбы хозяина и заглушили его боль.

Брамс попробовал подняться, но поехал на раздавленных вонючих листьях, превратившихся в отвратительную склизкую кашу. Человек в черном уселся на него верхом, пригвоздив к земле. Брамс попытался достать из мантии оружие — не вышло. Тогда он поднял руку и стянул с нападающего черный капюшон. Его противником оказался совсем молодой человек, даже не мужчина еще — юноша. Глаза его пылали жаждой того, что в смертное время называлось «убийством».

— Серп Йоханнес Брамс, вы обвиняетесь в злоупотреблении вашим положением и множественных преступлениях против человечности!

— Да как ты смеешь! — прохрипел Брамс. — Ты кто такой, чтобы обвинять меня?

Он напрягся, пытаясь собраться с силами, но без толку. Опиаты обладали расслабляющим действием. Вялые мышцы не желали подчиняться.

— Думаю, ты знаешь, кто я, — возразил молодой человек. — Скажи-ка сам, очень хочется послушать!

— Не скажу! — заявил Брамс. Черта с два он доставит противнику такое удовольствие. Но парень в черном надавил коленом ему на грудь с такой силой, что поверженному серпу показалось: еще чуть-чуть — и сердце остановится. Опять заработали наниты. Еще одна доза опиатов. В голове у Брамса все поплыло. Делать нечего, придется подчиниться.

— Люцифер, — просипел он. — Серп Люцифер.