Грозовой Форт (СИ)

-Когда выйдем, бойтесь, - пообещал я тихо и внушительно. Гляжу – осознали перспективу и немного сменили приоритеты ужасного. А подземка – то херня, просто давящий пыльный склеп.

Темнота у вагонного тамбура чуть шевельнулась. Толком разглядеть не успел – просто на периферии дрогнули оттенки. Но через мгновение я уже перетек в стойку и вскинул автомат. Боль пройдет, смерть – нет.

Бойцы худо-бедно повторили маневр. Мельком я увидел в луче лицо Ивы с щедрым мазком крови от носа до уха.

Тьма равнодушно застыла, насмехаясь над дрожью фонариков.

Могло показаться? Очень даже да – нервы, напряжение, то да се.

Где-то в соседнем вагоне заплакал ребенок. Звук похож до одури.

-Стреляю, - тощий почти выдавил слово. Скрутило мужичка. Но я и сам готов щедро нажать на спусковой – чтобы лишь вспышки и грохот стрельбы. Они понятны и милы сознанию, которое ежится в пароксизме потустороннего приступа.

Звук прекратился столь же резко. И вновь растеклась тишина.

Вагон, за мутными окнами призраки стен, на седушках серый налет и два тамбура перехода -черные пятна неизвестности. Это если, сука, коротко и без экивоков.

Нам гипотетически налево, если верить карте. Именно туда, где плакала Муэрте. Лепота.

-Стреляю, - в шепоте костлявого уже нотки отчаяния.

-Мы и в первый раз слышали, - согласился я.

-То есть не стрелять? – с надеждой спросил боец.

-Достал, - кивнул я. – Встали и за мной.

Где-то что-то скребется. Если акцентироваться, то пробирает прям до мурашей. Но оставаться на одном месте – это не про смену, согласитесь. Идти первым не то, чтобы хочется, но выбора нет, потому как судя по мимике подопечных их состояние сродни дурости тощего. Один чих и случится локальный армагеддон. Ошметки пластика, звон бьющегося стекла, треск отделки, все дела. И много, много вспышек.

Я помотал головой, отгоняя виденье. Повел стволом – от окна к окну. Тени опять шевельнулись? Еще шажок, еще метр - мало-помалу и до победного.

Во втором вагоне нашли два мумифицированных трупа -мужской и детский – сидели понуро на сиденье, свесив головы, точно задремали. Под ногами разворошенный чемодан, на который задумчиво воззрилась Крыса.

Постояли, иррационально наблюдая за останками - шевельнуться или нет. Одно движение, стоит признаться, и я выстрелю первым.

-Ка, - едва слышный писклявый голосок прозвучал снаружи. И смена резко навелась на ближайшее окно. – Ка. Ка.

-Бесит, - признал я, пока народ бледнел и тискал приклады. – Нахуй.

И запулил в треснутое окно горючкой. Благодарное пламя легло красноватым отблеском на вагонное пространство. А нам не жалко – пиро всегда голодно и радо любому движу. Если мистика не понимает, пусть горит.

-Уши закрыли. Тощий залп по курсу. Не стесняйся.

-Говорил же, - важно объявил Шест и подтянул шмалабой. – Знакомьтесь, Ка-Ка, - Пугало.

Рубануло так, что несколько окон ссыпались на пол. Следующий тамбур вынесло к херам - облако пластика и металла плеснуло щедрой волной. Смена №7 постучала, черти, встречайте.

-Марш! – Я быстрым шагом направился к пролому. Гул пламени и скрежет осколков – вот тот шум, что льется бальзамом по нервам. Музыка, да.

При переходе в вагон я успел заметить невысокую юркую тень, что шмыгнула из тамбура. Противник обозначился и стало полегче. Огнем и мечом, помните.

Третий вагон, четвертый, пятый. Картинка почти одинаковая – изломы, мусор, остатки багажа, костяки и мумии. Одно хреново – все трупы сидели почти в одинаковых позах. Какой-то поезд задремавшей смерти, не иначе. Но смена движется и любые возгласы я давлю почти рычанием.

Вперед, бойцы. Хрустим-шагаем.

В крайнем вагоне выломали одну из створок двери, спрыгнули в пристенок и, протиснувшись вперед, с почти оргазмическим удовольствием вывалились в свободное жерло тоннеля. Свобода, ек-макарек. Относительная, конечно, но слепая тусклая кабина состава за спиной кажется склепом, а мы типа на контрасте. Прям хочется гордо идти, отмеряя маршрут.

Топтать пути придется метров 200-300 – до очередного отнорка вспомогательного перехода, что обозначен непонятным кособоким росчерком. Путь вниз? Узнаем по факту.

На сотом метре счастье закончилось.

Встряли типично для столь великолепного места – за легким изгибом тоннеля, пустоту которого одолели на спаде напряжения, вышли к черноте, не пожелавшей рассосаться. И более того – проявившей нешуточную агрессию, полную шипящего треска и скрипа.

Свет метнулся пятнами по скопищу тел, выхватывая массированное движение мелких гротескных тел. Рваные раны, торчащие кости, черная плоть, сросшаяся в непотребное. Фрагменты ожившей кунц-камеры, что явилась по нашу душу в жадном порыве. Отдельные силуэты передвигались напрямую по стенам и срать хотели на гравитацию.

Ну что сказать? Команда выстрелила на инстинктах – заряды коротко сверкнули в накатывающей массе и канули в черных выплесках. Хороший результат показало Пугало, вскрыв нападавших узкой просекой, но пока тощий судорожно дергал перезарядку, твари успели прилично сократить дистанцию.