Грозовой удар

Я взглянула в его пронзительно-голубые глаза, блестящие от слез. В них таилось столько вопросов. События этого дня стёрлись из памяти так же, как и Люциан. Исчезло все, остались лишь я и эти красивые голубые глаза.

— Теперь представь свое человеческое тело.

Я представила своё тело. В голове появилось изображение, которое я миллион раз видела в зеркале.

Его тело изменилось и стало больше, но он не обратился в свою драконью форму.

— Вот и все, Елена, — услышала я его голос. Он стал уже почти нормального роста, и, когда он оказался выше меня, вся энергия, что я чувствовала минуту назад, исчезла разом.

Я рухнула в его объятия. У меня не закружилась голова, и я не потеряла сознания, но наш зрительный контакт оборвался. И в этот миг все вернулось. Пещера, то, что сделал Пол, крики дракончиков и Люциан. Его тело на полу. Я снова вскрикнула и перевела взгляд на его тело, но почему-то я не могла до него добраться. Я не могла пошевелиться и осталась на месте.

Когда рыдания перешли во всхлипывания, я поняла, что это Блейк все ещё обнимал меня. Он шептал мне что-то на ухо, но я не слышала ни единого слова.

Он так и держал меня, крепко обнимая, а на своих плечах и спине я ощутила мягкое покрывало.

— Отнеси ее внутрь, — сказала Констанс, и я почувствовала ритм шагов Блейка, пока он уносил меня прочь. Я не сводила глаз с тела Люциана, укрытого белым покрывалом, пока он не исчез из виду. Блейк положил меня на кровать, и наши взгляды пересеклись на миг. Он быстро произнес одними губами:

— Мне так жаль.

Затем он развернулся и вышел.

Констанс быстро ощупала мое тело. Я почувствовала аромат ее духов. Сладкий запах лилий, смешанный с ванилью заполнил мои ноздри. Когда ее лицо попало в поле моего зрения, я увидела, что по нему тоже текли слезы.

— Мне так жаль, Елена. Я все перепробовала, — у нее надтреснул голос. — Я недостаточно сильна, чтобы исцелить его от этого.

Мое тело снова сотрясалось от рыданий, пока меня не покинули последние силы, а она обнимала меня. Она тоже рыдала вместе со мной. Констанс не отпускала меня, пока все не стихло.

Глава 38

Этим вечером я проснулась на кровати в больнице. Мастер Лонгвей и Констанс разговаривали с несколькими людьми, которых я не встречала раньше. С ними была Вайден.

— Что с ними? — спросил Мастер Лонгвей у Ирэн, но она покачала головой. Ее глаза были красные от слез, и она шмыгала носом.

Мастер Лонгвей кивнул, словно понял что-то. Что он понял?

Взгляд упал на Джулию с Констанс, стоящих в дальнем углу комнаты. Профессор Фейцер тоже была здесь, она держала в руке носовой платок. У всех были красные глаза, и на меня снова нахлынули события этого дня.

Люциан умер.

рудь защемило от боли, и я почувствовала, что распалась на миллион осколков. Я снова закричала.

Я услышала быстро приближающиеся шаги и почувствовала, как пара рук, рук Констанс — это я поняла по сладкому аромату ее духов — обняла меня.

— Все наладится, Елена, — шептала она мне на ухо. Она так ошибалась. Ничего не наладится. Люциана больше нет. Он умер и больше никогда не вернётся. Я иногда не услышу его смех, не увижу его улыбку и не почувствую его губ при поцелуе, он умер.

В этот раз я не могла остановиться, и, как и в предыдущий раз, раз рыдания перешли во всхлипывания, сотрясающие все мое тело. Я снова застонала, мечтая, чтобы с этим стоном исчезла мучительная боль в груди, но она не исчезла. Она стала ещё сильнее.

Я теряла рассудок, расцарапывая себя и выдирая волосы. Я чувствовала, что кожа головы готова оторваться. Мне просто хотелось заглушить боль, но ничего не помогало.

— Прекрати, — сказала Констанс и снова сильно прижала меня к себе. — Тшшш, все будет хорошо.

— Нет, не будет, — закричала я сквозь слезы.

Она ничего не ответила, лишь сжала меня ещё сильнее.

Я снова уснула от накрывшей меня своей тяжестью усталости.

Проснувшись, я увидела рядом с кроватью Констанс, укрытую одеялом.

«Люциан мертв!» — снова прозвучало в моей голове, но в этот раз слез не последовало. Вместо них пришло ничто. Я не чувствовала ничего. Внутри я умерла, и это оказалось лучше, чем боль.

Констанс открыла глаза и начала что-то говорить. Я слышала ее извинения, но не обратила на них никакого внимания. Это было странное чувство, не поддающееся объяснению. Чувство, которое я не хотела отпускать.

***

Наступил день похорон Люциана, и я не хотела идти. Всю неделю я пролежала в постели. Я не хотела есть, хотя умирала от голода, и не хотела ни видеть, ни слышать кого бы то ни было.

Открылась дверь, и я услышала вздохи обеих моих соседок по комнате.

— Вставай! Елена, — Сэмми присела рядом с моей кроватью, в ее глазах заблестели слезы, но, как и с Констанс, это нисколько не подействовало на меня. — Ты слышишь, что я говорю? Вставай.

— Сэмми. Оставь ее в покое.

— Нет, Бекки. Мы все потеряли Люциана. Она никогда не простит себе, если не пойдет туда сегодня, — она взглянула на Бекки мимо меня. Когда она вновь посмотрела на меня, ее взгляд смягчился. — Пожалуйста, ну, вставай.

Я моргнула.