Грозовые Птицы

— Нравишься ты мне. Сразу понравился. Хотя поначалу показалось, что у тебя слишком много черноты в душе. Ты ведь убийца, как и все тут. Но ты смог сам себя спасти. А моя мама ни с кем не разговаривала, и хотела назвать меня Холодный Ветер. Но потом увидела, как я говорил с маленьким… э-э-э… не знаю — в русском языке нет такого слова. Не уверен, что это создание сохранилось до твоих времён. Это такой пушистик, который обитал в пещерах. Я научил его меня не бояться. Маму это так впечатлило, что она назвала меня Говорящий со Зверями.

— Помоги достать моих друзей, — снова попросил я, — Дани… Красный Рассвет заключил их под камни, чтобы пробить дорогу в мой мир.

— Я знаю, — Говорящий со Зверями пожал плечами, — но ты и сам в состоянии сделать это.

Я помолчал секунду. А потом вдруг понял — что действительно могу.

— Почему так? — спросил я в полной растерянности.

Я сделал шаг, и оказался в помещении с камнями.

Толкнул ближайший — он отлетел в сторону и раскололся. Мне для этого почти не пришлось прикладывать усилий.

— Ты стоишь на пороге, — ответил парень, — тебе осталось сделать полшага.

И я снова понял, что он прав. Мне нужно было додумать одну мысль; ощутить одну эмоцию — и я чувствовал, что всё изменится. Откроется нечто необыкновенно притягательное и манящее.

— Что это?.. — спросил я.

— Естественный ход событий, — улыбнулся парень.

— Почему мне страшно и тревожно?

— Потому что ты ещё человек.

Я взглянул в яму. В ней лежал Ваня. Парень свернулся калачиком. Он был в каких-то бурых лохмотьях, пальцы на руках сбиты в кровь, на ногах синяки… он спал. Но я знал, что он проснётся и сможет вырваться, когда время снова пойдёт привычным образом.

— Ты ведь уже не человек… так?

Говорящий со Зверями улыбнулся и промолчал.

— Почему ты здесь? Что делаешь в этом мире?

— Разве ты ещё не понял? — удивился он, — мне было жалко Алого Рассвета. Я хотел показать ему… тот путь, который почти прошёл ты.

Я подошёл ко второму камню. Убрал его. Под ним был Лев. Он выглядел ещё хуже, чем Ваня: безумные, вылезающие из орбит красные глаза. Рот, раскрытый в немом крике.

Я тяжело вздохнул.

— Им сложно помочь, — нахмурился парень, — потерять разум — это лишиться души. Такие существа уходят навсегда. Растворяются в хаосе.

— Это несправедливо, — заметил я.

— Если сейчас ты задумаешься, почему так — то переступишь черту, — ответил парень, — и перестанешь быть человеком.

И я не стал задавать следующий вопрос. Вместо этого поднял третий камень. Михаил лежал лицом вниз.

Оставалось ещё три камня. Я знал, что под ними враги. Но не мог остановиться.

— Что ж, — сказал я, — возможно, ты был на правильном пути. Я встретил Даниила на хорошей стороне. Наверно, это что-то значит…

— Хорошей? — Говорящий со Зверями удивлённо поднял брови, — ты правда думаешь, что в этом мире среди людей есть кто-то хороший?

Я растерянно опустил руки.

— Сюда приходят убийцы, забирающие жизни не ради своих потребностей — а ради идей, которые им внушили другие. Алый Рассвет думал, что защищает своё племя — и стал первым из них. Ему никогда по-настоящему не нравилось убивать — поэтому он и предпочитает находиться на той стороне, которую ты считаешь «хорошей». Хотя руководит обеими сторонами, а на другой у него куда больше почитателей.

Мне хотелось найти аргументы против. Слова парня меня до глубины души возмутили. Есть, есть разница между ублюдками, которые наслаждаются убийствами и мучениями, и военными, у которых есть честь!

И вдруг в какой-то момент понял — что одно другое не отменяет. Уверенность в собственной правоте не делает героев хорошими.

— Тут нет хороших, Сергей, — ответил парень, — тут только плохие. Просто одни испытывают явное удовольствие от мучений тех, кто находится в их власти, а другие думают, что делают это во имя чего-то более великого. И речь ведь не только о людях, как ты понимаешь. Разве кто-то мог задуматься о миллионах крошечных птичьих жизней, которые оборвались в долю секунды, когда на кону испытание чудо-оружия? Оружия, которое должно было сделать его обладателя непобедимым. Конечно, нет. Никто не считает сопутствующий ущерб. И начинают задумываться о последствиях только тогда, когда этот ущерб выливается боком для собственного мира. Когда твари извне рвутся к вам. Поверь, этот Даниил — далеко не худшее, что может попасть в мир через прорехи в мироздании, которые люди создают сами…

— Но должна же быть разница… — тихо произнёс я, — эти стороны — они ведь не зря существуют…

— Мой замысел состоял в том, чтобы Алый Рассвет, пройдя через всё это, понял то, что понял ты. Но тебе на это понадобилось несколько месяцев и настоящая любовь. А ему ничто не могло помочь… он упорно стремился обратно, думая, что может получить другой шанс только дома.

— А это не так?