ГРУ в годы великой отечественной войны. Герои невидимого фронта

Особо следует отметить беззаветный героизм и самоотверженность советской молодежи, в частности девушек-разведчиц, из числа которых многие направлялись в тыл противника прямо со школьной скамьи. Значительную часть радистов-разведчиков составляли женщины, стойко переносившие наряду с мужчинами все тяготы боевой жизни во вражеском тылу. Уже один перелет линии фронта на тихоходных транспортных или учебных самолетах и прыжок ночью с парашютом в неизвестность фактически являлись подвигом, а ведь это было только началом боевой работы, полной непрерывных опасностей.

В течение всей войны разведка носила массовый характер и велась непрерывно. В результате объединенных усилий РО фронтов и Центра уже в первые 6–7 месяцев войны было заброшено в тыл противника до 10 000 человек, в том числе значительное количество разведчиков с радиостанциями. А противник стремительно продвигался на восток на широком фронте — практически от Белого до Черного моря. Он рвался к Москве. Героические усилия отдельных гарнизонов, частей и соединений не могли сдержать эту бронированную лавину. Да это было и понятно. Помимо внезапности нападения, немцы имели значительное превосходство в танках, авиации. Причем это превосходство было не только численное, но и качественное. Истребители «Me-109» легко догоняли и сбивали наши «И-16». Наиболее распространенные в то время «Т-26» и «БТ-7» практически защищали лишь от ружейно-пулеметного огня. Сразу сказался недостаток стрелкового и артиллерийского вооружения, т.к. головные склады арттехимущества через несколько недель после нападения оказались в тылу у немцев. Автоматов, составляющих основу стрелкового вооружения у противника, у наших солдат почти не было. Пополнение в части, как и в 1914 году, приходило без оружия. Нет нужды подробно останавливаться на сложности и, казалось, безнадежности обстановки на фронтах, которые все приближались к Москве.

Москва превратилась в прифронтовой город. Частые налеты фашистской авиации хотя и не производили существенных разрушений и не вызывали больших потерь, т.к. на пополнение частей ПВО столицы были брошены значительные силы, тем не менее создавали известное напряжение у ее населения и дезорганизовывали жизнь города. Маскировочная окраска Кремля, снятие некоторых заводских труб, могущих служить ориентиром для авиации, противотанковые ежи из рельсов на окраинах, полное затемнение по вечерам, патрули на улицах, посты на крышах, зенитные батареи на площадях и в парках и серьезные мрачные лица обычно веселых москвичей вызывали горькое чувство. Вспоминалась песня: «Родимый город может спать спокойно…». К ней какой-то остряк с горькой иронией добавил конец: «Граждане, воздушная тревога». До боли обидно было видеть страх детей, стариков и женщин, веривших когда-то нам, военным, как своим надежным защитникам.

Невыносимо тяжело было наблюдать первые жертвы воздушных налетов немцев — разрушенные жилища, разорванных в клочья мирных жителей, толпы людей, спешивших в метро в поисках убежища от фашистских бомб, дезорганизацию многих областей хозяйственной деятельности. Нас, работников центрального аппарата НКО, многие считали счастливчиками, поскольку мы по крайней мере знали, что с нашими семьями, хотя видеть их нам не приходилось, а вскоре по приказу командования они были эвакуированы за Урал, и моя жена с 10-дневной дочерью 28 июля уехала в Челябинскую область, в товарном эшелоне, так и не успев увидеться и проститься со мною.

Поэтому мы, оперативные работники, особенно часто задумывались: почему все это произошло? Почему не были приняты должные меры, не подготовлено противодействие агрессии, заранее планируемой врагами и известной нам вплоть до ее сроков? Почему, несмотря на большое число сигналов, в том числе и от англичан, о сроках начала войны и очевидной подготовке к ней немцев, она оказалась для нашего народа внезапной? Но искать ответа на этот вопрос было некогда. Нужно было выполнять свой долг, наверстывать упущенное.