ГРУ в годы великой отечественной войны. Герои невидимого фронта

Подобные тяжелые происшествия, равно как и насилия, мелкие кражи, хулиганство сразу же через печать становились достоянием населения всей Австрии. Каждый, даже незначительный, случай нарушения общественного порядка утрировался и приобретал политическую окраску.

Два подвыпивших офицера в полупустом трамвае спросили кондуктора, сколько стоит арендовать целый вагон, и в шутку заплатили за все свободные места. В «Винер Курир» немедля появилась заметка о том, что советские офицеры не желают ездить в одном вагоне с австрийцами, рассматривая их как неполноценных людей.

Понятно, что наши воины, неся службу за рубежами своей Родины, совершали и много благородных поступков: приходили на помощь при пожарах, спасали утопающих, помогали при наводнениях и т.п. — но эти случаи упорно замалчивались «объективной» австрийской прессой, за исключением газеты компартии «Фольксштимме», число читателей которой было невелико, а ее информацию враги пытались всегда охаять.

Группа войск была укомплектована значительным количеством генералов и старших офицеров. Помимо штаба группы, развернутого по штатам фронтового полевого управления с громоздкими тылами, где даже начальник военторга был полковник, в Вене располагался весьма многочисленный аппарат советской части СК по Австрии, занимавший громадный отель «Империал», Центральная и районные комендатуры города, политаппарат, прокуратура, разведывательные и контрразведывательные части, сплошь состоящие из старших офицеров. Во всех городах имелись военные комендатуры с полномочиями, которые были значительно шире сферы контроля над своими войсками. Вся эта многоступенчатая иерархия военных властей подчинялась главнокомандующему группой и Верховному комиссару по Австрии, объединявшему до 1953 года обе эти функции в одном лице. В 1953 году пост Верховного комиссара был выделен и замещен гражданским лицом в ранге посла.

Помимо военной и гражданской администрации, которая после выделения функций Верховного комиссара вынуждена была согласовывать свои решения в различных ведомствах (МИД и МО), самостоятельно управлялись экономические органы. Поскольку все немецкие активы в зоне, общим количеством свыше 250 заводов, фабрик, имений и др., были конфискованы, для управления ими были созданы УСИА (Управление советским имуществом в Австрии) и Нефтеуправление, подчиненное МВД. Помимо этого, на каждом советском предприятии в Австрии имелся, помимо австрийского директора и главного инженера, дублирующий советский персонал с контрольными функциями.

Весь этот сложный многоступенчатый аппарат пытался вести работу автономно, но исполнители, даже при солидных званиях и должностях, зачастую стремились застраховать себя от возможных неприятностей визами вышестоящих лиц соседнего ведомства, что не могло способствовать решению многочисленных военных, дипломатических, административных и экономических вопросов. Следует заметить, что далеко не все должностные лица, состоявшие в штате того или иного оккупационного учреждения, были действительно загружены работой. Иногда при избытке руководящих деятелей не хватало как раз самого необходимого звена низовых служащих, например переводчиков в комендатурах, инженеров со знанием немецкого языка на заводах, бухгалтеров-контролеров и др.

По роду службы мне приходилось бывать в оккупационных учреждениях бывших союзников, и меня всегда удивляла штатная экономия во всех звеньях их оккупационного механизма, повышенное чувство ответственности и самостоятельность в решении вопросов каждым должностным лицом. Вспоминается случай, когда летом 1950 года, в воскресенье, я получил от начальника штаба группы задание поехать в американскую комендатуру в Вене и любыми средствами изъять арестованного за бесчинства в американском секторе нашего солдата, который в пьяном виде открыл на улице стрельбу из автомата. Часовой, стоявший у комендатуры, информировал меня, что в связи с воскресеньем офицеров никого на службе нет, по городу дежурит мастер-сержант. Только желание поговорить с американским сержантом удержало меня от немедленного возвращения в свой штаб, т.к. я был уверен, что он не в состоянии решить такой сложный вопрос, как выдачу иностранного военнослужащего, совершившего столь тяжкие проступки.

Каково же было мое удивление, когда сержант, узнав, в чем суть дела, немедленно позвонил в 796-й батальон военной полиции в Штифтказерне на Марияхильферштрассе и приказал выдать русскому полковнику арестованного солдата. В комендатуре и батальоне приезд за солдатом полковника вызвал сенсацию. Сопровождая протрезвевшего шалопая в Баден, я думал в пути, что у нас при решении подобного вопроса подчиненные дошли бы до главнокомандующего. Да и дежурить в выходные дни по нашей Центральной комендатуре должны были только старшие офицеры.