ГРУ: вымыслы и реальность

Когда он спросил, кто с нами беседовал в ЦК КПСС перед нашим отъездом за границу, мы, нисколько не сомневаясь в необходимости правильного ответа, сказали, что с нами беседовал Александров. Такой правильный ответ мы должны были дать, так как, во-первых, мы не были предупреждены, что этого никому говорить нельзя, а во-вторых, нам нужно было сразу дать понять «профсоюзному» посольскому боссу, что мы свои люди, а не засланные иностранные шпионы. Однако каково же было наше удивление, когда после нашего упоминания фамилии «Александров» секретарь «профсоюзной» организации с улыбкой и воодушевлением сказал нам: «Так вы из ГРУ? Так чего же вы темните? Александров в ЦК курирует ГРУ, и так как беседовал с вами именно он, то мне теперь ясно, откуда вы и кто вы такие». Наступила неловкая пауза. Мой старший коллега нашелся первый: «Вы знаете, мы всем сообщаем, что мы из другой организации, по линии которой мы сюда приехали, поэтому и вам сказали то же самое, так как мы не знали, можно ли вам говорить истину». Наш собеседник расплылся в улыбке, довольный, что он нас раскусил: «Мне можно, я — партия». После этого наш собеседник пустился в долгие рассказы о себе, о партийной жизни в посольстве. Выяснилось, что он побывал по партийной линии почти в двух десятках стран, рассказал о многих из этих стран, в общем, поговорил «за жизнь». Несмотря на свой значительный зарубежный опыт, он не говорил ни на одном иностранном языке. Однако человек он был неплохой и нисколько не мешал нам работать. Этот эпизод показывает, какие важные недочеты допустили те, кто инструктировал нас перед отъездом. Кроме того, я пришел к убеждению, что в любых ситуациях, тем более в таких специфичных и ответственных, следует продумывать поведение и «легенду» таким образом, чтобы врать приходилось как можно меньше. Недаром английская пословица гласит: «Лжецы должны иметь хорошую память». Многочисленные и не совсем нужные условности сильно напрягали память и нервы. Так, было установлено, что личные письма из СССР мы будем получать не обычной почтой, а через посольство, несмотря на то, что наши жены отправляли письма через наше командование в Москве, и эти письма проходили, конечно, соответствующую цензуру. Такой порядок получения писем сразу выделял нас из коллектива.

Платили нам, естественно, валютой. Я получал 220 валютных рублей, что соответствовало примерно 250 тогдашним долларам. При этом в Москве на основной работе нам шло 50 % обычного денежного содержания, которое получали наши жены. Если учесть, что некоторые товары (в основном продукты) можно было приобретать в посольстве по весьма низким ценам, то 250-долларовую зарплату можно считать довольно высокой. Конечно, никаких физических валютных рублей не существовало, мы получали валюту той страны, в которой пребывали.

Тем не менее в газете «Известия» каждый первый день месяца печатался официальный курс валют, где доллар стоил 90 копеек. На самом деле официально рубль на доллар нельзя было поменять ни по какому курсу, а на черном рынке в то время доллар стоил более двух рублей. На этих ножницах основывался следующий казус. Так как мы были семейными людьми, то 25 % нашего официального валютного содержания, что составляло около 70 валютных рублей, вычитались из нашей зарплаты и пересылались в СССР семье. Однако в СССР пересылались не валютные рубли, а «деревянные», каждый из которых стоил не 1,1 доллара, а не более 25 центов. Таким образом, мы теряли около 40–50 долларов. Однако на такие мелочи мы, конечно, не обращали внимания, тем более что общее денежное содержание при работе за границей обычно превышало зарплату того же специалиста в СССР не менее чем в 5–6 раз. Достаточно сказать, что автомашина «Волга» М-21 стоила в то время около 1200 долларов, и получить ее при покупке за рубежом можно было сразу. В то же время в СССР она стоила 5700 рублей, и записаться на ее покупку было очень сложно. Кроме того, получить ее можно было не ранее, чем через 1–2 года после уплаты денег, причем если за это время цена на нее повышалась, то вы обязаны были доплатить эту разницу, несмотря на то, что вы отдали государству столько денег, сколько стоила автомашина в день уплаты. Так что в финансовом отношении работа за рубежом всегда была весьма выгодной, и многие стремились попасть на работу за границу во что бы то ни стало.