Грубая обработка (сборник)

– Если это он, Чарли, если это Шепперд, если это он и вы правы, вы знаете, чем ваша правота оборачивается для девочки Моррисонов?

Медленно кивнув, Резник закрыл глаза. Кофе, который предложил ему Скелтон, был крепким и горьким, и он выпил его до последней капли.

Диана настойчиво просила Жаклин принести ей фотоальбомы и альбомы с вырезками, которые хранились у нее дома. Практически уже были использованы все возможные отговорки. Хотя Жаклин знала правду из рассказов соседей о пьяном муже, вызове «скорой помощи», о полиции и ноже, она избрала выдуманную историю о том, как молодые парни вломились в дом, все переворошили, но почти ничего не взяли. Они с Дианой сидели в уголке холла и рассматривали альбомы, стараясь по возможности привести их в первозданный вид.

– Ты думаешь, – спросила Диана, держа фотографию Эмили в одной руке, – когда я буду чувствовать себя немного лучше, Майкл позволит ей прийти навестить меня?

– Надеюсь, что да, – ответила Джеки, смотря в сторону, – я думаю, должен.

Диана улыбнулась. Конечно, так и должно быть. В конце концов, разве не из-за Эмили она была здесь? Только потому, что она хотела, чтобы между ними было все в порядке, она и оказалась в больнице, она просто обязана была привести себя в нормальный вид.

– Кто это? – спросила Джеки. – Вначале я думала, что это Майкл, но теперь вижу, что это не он.

Диана взяла фотографию и посмотрела – на раскрашенном коне ярмарочной карусели сидел мужчина. Перед ним обвила ногами шею лошади Эмили. Из смазанного движением карусели снимка было ясно видно, что девочка повернула смеющееся личико к человеку, сидевшему сзади и крепко державшему ее. Ее смех и его улыбка.

– Это Джеффри.

– Кто?

– Брат Майкла, Джеффри. Он обычно приезжает каждый год с острова Мэн, где он живет, специально чтобы свозить Эмили на ярмарку. – Диана снова улыбнулась. Сегодня, заметила Жаклин, она часто улыбалась как тогда, когда они были в Йоркшире. Она считала, что это хороший знак. – Он не смог бы относиться к Эмили лучше, если бы она была его родной дочерью. Я думаю, что Майкл иногда сильно ревнует ее к Джеффри. Но разве так не всегда бывает с братьями?

– Мужчины, – засмеялась Джеки. – Любой мужчина будет так поступать. Все они одним миром мазаны.

Хотя они жили поблизости от площадки для игр, Джоан Шепперд редко заходила туда. О да, она иногда сокращала путь между Черч-стрит и Дерби-роуд, особенно если это был приятный день. Но редко случалось, чтобы она сидела, как сейчас, на скамейке около зеленой лужайки для игры в кегли, где неподалеку магнолия распускает весной свои роскошные цветы. Как жаль, что эти цветы не держатся долго. В некоторые годы бывает достаточно одного хорошего порыва ветра, чтобы на магнолии не осталось ни цветка.

До нее доносились голоса детей с качелей. Теперь они расположены в двух местах: несколько качелей около зеленой площадки, остальные – ближе к воротам. Они всегда заполнены детьми, погода здесь не играет особой роли. Многие дети знают ее, и, когда она проходит мимо, раздаются голоса: «Миссис Шепперд! Миссис Шепперд! Миссис! Миссис!» Дети постарше играют в мяч, становясь в круг, или в футбол. Мужчины в тренировочных костюмах бегают по дорожке, круг за кругом, проверяя себя по часам. Другие, как Стивен, не собирающиеся бить рекорды, удовлетворяются легким бегом, не спеша рассматривают, что творится кругом.

Когда она увидела, что к ней направляется Резник, огибая край зеленой площадки, в своем бесформенном развевающемся плаще, ее первой мыслью было отвернуться, сделать вид, что она не заметила его, тогда он никогда не узнает ее. Но она понимала, что делать это поздно. В отличие от детей, которых учила Джоан, она знала: когда вы отнимете руки от лица и откроете глаза, призрак никуда не исчезнет.

Резник сел рядом с ней, стянул с себя плащ. Некоторое время они сидели молча. Недалеко прошумел поезд, отвозивший болельщиков в сторону Мансфилда. Этот город Резнику удалось посетить, когда «Каунти» была в той же группе и совершала выездные игры. Помнится, сильный ветер, сдувавший снег с холмов, превратил игру в какую-то насмешку, что буквально взорвало Резника. Ему удалось спасти свои пальцы от обморожения только тем, что без конца покупал сдобные булочки и ел их, зажимая между руками в перчатках.

– Кто-то связывался с нами сегодня утром, – сказал Резник, – и сообщил некоторую информацию. Она касается вашей работы и – косвенно – вашего мужа.

Джоан Шепперд продолжала смотреть, как какая-то мать качала своего малыша на качелях: туда-сюда. В одном повторяющемся ритме.

– Она была полезной. В этом нет никакого сомнения. Мы благодарны. Только я не уверен, что ее будет достаточно.

Мать была осторожна. Джоан отметила, что никогда нельзя допускать, чтобы качели поднимались слишком высоко, иначе ребенок может испугаться, и никогда нельзя толкать слишком резко.

– Я никогда не дам показаний против мужа, инспектор, даже если я буду убеждена, что он поступил неверно. Даже если он сделал что-то ужасное. Я не смогу никогда заставить себя поступить так. Ни на суде, ни у вас. Извините меня.