Грубая обработка (сборник)

Резник взял листок гостиничной бумаги, на котором были проставлены даты пребывания Грабянского в городе. Он был почти совершенно уверен, что один из периодов его жизни здесь совпадет с предыдущей волной грабежей, которые они расследовали, или, по крайней мере, перехлестнется с ней по времени.

– Спасибо, – сказал он, – вы очень помогли.

Лезли очень внимательно смотрела, как он уходил. Она никак не могла выбросить из головы заползшую туда мысль, что где-то должна быть спрятана камера. Ведь так они всегда и делают, не правда ли? Такие вот программы. Она видела через стекла дверей, как Резник сел в свою машину. Она не думала, что это могло передаваться в прямой эфир. В этом случае они, вне всякого сомнения, заставили бы его придать себе более респектабельный вид. Что-то сделать с этими ужасными складками на одежде, с этим отвратительным галстуком.

В одном она полностью была уверена – в отличие от Грабянского инспектор Резник не женат, и у него дома нет женщины, которая смотрела бы за ним.

19

Это была ключевая сцена во всем эпизоде. Выиграв более миллиона фунтов и залепив дорогим липким пластырем загнивающую семейную жизнь, главный герой возвращается с заседания правления директоров сети пиццерий, которую он создал при помощи части обретенного богатства. Его коллеги-директора выступили против него и взяли под свой контроль все, начиная с дорогостоящего счета по обслуживанию «БМВ» и до его планов открыть новые специальные рестораны с продажей фруктов и салями на вынос. Совершенно расстроенный и готовый в любую минуту взорваться и пойти на самые резкие шаги, он приезжает домой, в этот псевдоготический рай, в который поместил семью, и находит жену, грубо нарушающую законы и приличия в бассейне с разносчиком газет. Это был напряженный и драматически изумительный момент, а Гарольда он никак не устраивал, он все время был недоволен.

– Я спускаюсь вниз! – закричал он в микрофон и соскочил со стула.

– Гарольд спускается на площадку, – провозгласила ассистентка.

– А, черт, – произнес кто-то по линии обратной связи, но без какого-либо раздражения.

Актрисе, которая исполняла роль жены, перевязали тесемки верхней части бикини и добавили косметики на тело, чтобы на нем не были так заметны мурашки от холода. «Муж» ходил взад и вперед по павильону, пытаясь сохранить воинственное настроение и не забыть те ужасные фразы, которые ему предстояло произнести. Разносчик газет, двадцатилетний парень с золотой сережкой и тем пылом, который остался у него от только что сыгранной сцены, шарил руками под блестящим синим комбинезоном одной из девушек-гримерш.

– Неприятности, Гарольд? – появился на площадке Маккензи, как если бы он обладал всеми естественными инстинктами акулы, почуявшей запах крови.

– Ничего такого, что нельзя было бы исправить. Маккензи не так-то просто было убедить в чем-либо.

Гарольд обнял за плечи главного героя и отвел его подальше в сторону.

– Послушай, дорогой, то, что ты делаешь, меня устраивает, только есть одна малюсенькая вещь… как бы это лучше сказать… ты немножко скован, зажат…

Актер отчужденно смотрел на него.

– Ты приходишь домой, у тебя неприятности на работе, ты чувствуешь потрясение, тебе нужно утешение, а что ты находишь вместо этого? Я знаю, что ты испытываешь гнев, шок, горе. Я все это чувствую, но я думаю также, что ты должен дать нам еще немножко, выплеснуть свои эмоции наружу. Покажи нам все это.

– Что вы хотите, Гарольд? Вы жаждете крови?

– Энергии – вот чего я хочу. – Гарольд ободряюще сжал плечо актера. – Подумай о том, что происходит здесь. Ты видишь, как она плещется в бассейне, который ты купил ей, бассейне, в котором она изменяет тебе, и ты хочешь убить ее. Я должен не только это видеть, я должен чувствовать это, вдыхать это. Понятно?

– Ну, в общем понятно.

– Великолепно! Замечательно! – Гарольд отошел в сторону и хлопнул в ладоши. – Все в порядке, – крикнул он ассистентке на площадке. – Начнем, когда я поднимусь наверх.

– Начинаем заново. Всем быть готовыми, – предупредила ассистентка. Сегодня на ней были ярко-зеленые бейсбольные ботинки с синими номерами на лодыжках, на водолазке выцветшие буквы призывали поддержать команду «Вашингтон редскинз». – Спокойно, пожалуйста! Тишина!

– Хорошо, – сказал Гарольд, забравшись на стул, и перевернул странички сценария обратно к самому началу. – Начали!

– Я говорю лишь, – заявил Роберт Делевал, скрывая возбуждение, – если эта сцена не получится, вся картина развалится на куски.

Сидя рядом со сценаристом в застекленной кабине, проходящая практику помощница художника по дизайну переложила жевательную резинку во рту с одной стороны на другую и проявила притворный интерес к словам Роберта.

– Без этого, – прошипел тот, – все остальное не имеет смысла.

– Никакого?

– Абсолютно. Эта сцена ключевая для понимания того, о чем этот сериал.

– Я полагаю, я увижу…