Grunedaal

Новый священнослужитель тоже стал старым и обрюзгшим. Его проповеди на месте сгоревшего храма стали носить невразумительный характер. Он все больше и больше говорил всем о невиданном могуществе и чудесной силе Того, Чье имя не произносимо. Он воздавал хвалу установленной власти и совершал низкие поклоны, поворачиваясь в сторону ратуши; он был стар и это ему давалось нелегко. Не имея при себе священного писания, священнослужитель все больше сам придумывал как воздать хвалу Безымянному и его Неизвестному воинству. Сначала некоторые осуждали такие действия, говоря: это не вера наших отцов. Но их стали осуждать и порицать: "Не смейте сомневаться, ведь вы можете вызвать справедливый гнев неизвестного воинства! Уж лучше молчите, если вам так не нравится молебны преподобного отца, - ведь он старается не ради себя, но ради всего города..."

В тайне, те люди, кто сокрыто продолжал поклоняться Четырнадцати Мученикам, проклинали нового священника и его настойчивые мольбы, но открыто это показывать не осмеливались. Они боялись, что их заподозрят в мятежных действиях или помыслах, направленных против власти Неизвестного воинства, а потому несущих угрозу жизни города.

Часть людей принялась следовать действиям нового священнослужителя, и каждый день ходила на место сгоревшего храма, и совершала поклоны в сторону ратуши, славя власть Безымянного и могущество его Неизвестного воинства. Другие, делали вид, что не замечают подобных действий и старались не покидать дома, а если и выходили - старались отходить недалеко от дома и быстро возвращались, справив свои дела...

Когда наступил восьмой год от Пришествия, случилось некоторое происшествие, вызвавшее крайнее неудовольствие у бывшего казначея, у священнослужителя и осторожных людей. Несколько человек, ведомые бывшим молочником, попытались проникнуть в те дома, в которых некогда жили иноземцы до того, как переселиться в здание ратуши. К своему большому удивлению они нашли эти дома в таком сильном запустении, сырости и смраде гниющего дерева, что засомневались: а жил ли здесь кто-нибудь вообще? Дома выглядели заброшенными не один год: крыша их обвалилась внутрь, стены растрескались и стали медленно осыпаться, прогнившие полы рухнули в подвалы, откуда при движении поднимались облака отвратительного гнуса. Не обнаружилось в этих домах ни одной целой вещи или изделия, которое могло бы указать на то, кто здесь жил, и какой вел образ жизни. Скорее, это были уже не дома, но старые затхлые склепы. "Почему люди решили, что здесь жило неизвестное воинство?! возмущенным шепотом спрашивали те, кто пошел за бывшим молочником, - Разве видно, что здесь кто-то когда-то жил?!"

Тогда, несмотря на суровые предупреждения бывшего казначея и священнослужителя, люди, что пошли за бывшим молочником, направились к зданию ратуши. Они не хотели, конечно же, проникать внутрь или вызывать оттуда неизвестное воинство. У них не было какого-либо оформленного желания и нельзя было сказать, что они чего-то хотят конкретного; ими двигало лишь чувство неуверенности и желания знать. Когда они подошли вплотную к открытым дверям ратуши, они стали топтаться на месте и нерешительно оглядываться по сторонам. Никто из них не мог сказать, зачем он пришел сюда и чего ждет. Некоторые, засомневавшись в дельности такого непонятного предприятия, засобирались назад, отчетливо отговаривая товарищей.

Тогда бывший молочник, видя как его самодеятельный отряд разваливается на глазах, неожиданно осмелел, и решил зайти внутрь здания. Как только он зашел в здание (остальных охватила внезапная слабость и словно непонятная сила пригвоздила их к месту, где они стояли), то послышался шум как от падения и сдавленный крик, после чего все смолкло, а изнутри дохнуло несвежим воздухом. Люди настолько испугались, что бросились бежать кто куда, позабыв о отчаянном смельчаке. Они разбежались по домам и сидели там, боясь показаться на улицу. Все думали, что неизвестное воинство выйдет ночью и покарает провинившихся ведь сумасбродные люди шли с недобрыми намерениями без согласия на то самого неизвестного воинства...

На следующее утро к многим горожанам, которые всегда отличались большой рассудительностью и осторожностью, приходили гонцы от бывшего казначея. Им было объявлено, что бывший молочник, проникший в здание ратуши с преступными намерениями, был наказан немедленной смертью. Для того, чтобы подобное впредь не повторилось, бывшему казначею как Исполнителю воли Безымянного наказывалось организовать добровольных смотрителей порядка, которые будут пресекать всякую деятельность, идущую против существующих законов. Многие из рассудительных людей вызвались стать добровольными смотрителями порядка. Они получили разрешение от Исполнителя воли Безымянного задерживать всякого, кто намеревается совершить незаконное действие или ведет опасные разговоры, а также не допускать какого-либо скопления людей и образования самодеятельных делегаций.