Grunge Pool Drive 85

– Раньше гонки для него были просто хобби, – поведал Дуглас. – А потом он бросил работу ради своего увлечения. Кто бы на его месте поступил иначе? Гектор создан для Формулы-1. Мы все рады, что он правильно расставил приоритеты. Радостно видеть, когда человек находит свое место в жизни и получает от этого удовольствие.

Тут я с ним согласилась. В мои планы не входило изучать биографию Соулрайда или читать интервью с ним. Он и без этого был в моей голове постоянно. И по-детски наивно было надеяться на то, что это взаимно.

В один теплый вечер, когда небо уже розовело, предвещая безоблачный закат, я ехала по загородной трассе, доставляя заказ. Фактически имелись дома и за пределами Уотербери, но мое начальство настаивало на том, что и туда можно и нужно прокатиться. Для меня это не представляло тяжести, но некоторые курьеры жаловались, словно нас заставляли ходить туда пешком.

Удивительное по красоте небо плыло над моей головой, розоватое, воздушное и матовое. Дорога была практически пуста, но я все равно ехала у обочины. Здесь совсем другой скоростной режим, рисковать не хотелось.

В гармонии с собой я крутила педали и наслаждалась ощущением, которое дарит встречный ветер, воображая, будто скоро Гектор сдастся первый и заговорит со мной. Но неожиданно мою идиллию вспугнул автомобиль, обогнавший меня на высокой скорости. Мне показалось, что он чуть меня не задел, и я насторожилась, глядя вслед синему седану, который стремительно уменьшался.

Я не видела, что конкретно произошло, но услышала громкий хлопок, будто лопнул огромный резиновый пакет. После этого машина заюлила, снесла ограждение и вылетела за пределы трассы. Там она по инерции перевернулась несколько раз, с пугающим скрежетом подпрыгивая, покачнулась, стоя на боку, и опрокинулась днищем вверх. Не веря своим глазам, я как можно сильнее утопила педали, но расстояние все еще было огромным. На такой скорости они успели далеко уехать, а я выбивалась из сил, преодолевая это расстояние.

Я не вполне осознавала, что происходящее – реальность. Мне не было страшно до того момента, как в груде металла занялось пламя, и легкий дымок взвился на фоне спокойного нежно-розового неба. Я заклинала всех известных богов, чтобы кто-нибудь кроме меня проезжал мимо, но никого рядом не было. Подъезжая, я не могла оторвать глаз от последствий аварии. Ноги со вспухшими венами подкашивались, и я упала с велосипеда.

Автомобиль, а точнее, то, во что он превратился, уже пылал. Огню не нужно много времени: я слышала, как он плотоядно потрескивает в салоне. Превозмогая боль, я поднялась с земли и швырнула свое тело к машине. Ноги и руки слушались плохо, я никогда не была в подобной ситуации и просто не знала, что делать. Еще хуже было, что никто не мог мне помочь.

За разбитыми окнами я разглядела несколько окровавленных лиц – женщина за рулем и двое детей сзади. Находясь без сознания, они в неестественных позах распластались по потолку, оказавшемуся теперь внизу. Хуже всех выглядела женщина. Ее лицо напоминало кровавую кашу, должно быть, из-за удара головой об руль.

– Черт бы тебя побрал…

От страха, беспомощности и вида крови я сама не заметила, как заплакала. Дверцы не поддавались, ни одна не могла открыться, их просто заклинило из-за деформации.

– Сука! Сука! Давай же!

Я взвыла сквозь зубы. Огонь занимался все ярче, все задорнее, он обжигал мне руки, нагревая металл, так что ногти быстро стали черными, а ладони – багровыми. Языки пламени облизывали тела пострадавших, и я с ужасом ожидала, что вот-вот услышу сладковатый запах горелого мяса, но пока что только едкие пары бензина щипали мне глаза и вызывали тошноту. Огонь мерно потрескивал, а мне даже в голову не пришло, что автомобиль может взорваться в любую секунду.

Я ударила ногой в остатки стекла, кинжалами торчащие из оконной раны. Осколки осыпались на землю, но устранить их полностью было невозможно, а тащить через них тело было чревато вспороть его глубокими ранами. Я быстро сбросила с себя ветровку и постелила на раму, по пояс влезла в салон, схватила женщину за безвольную руку и потащила на себя. Лицо обдало таким жаром, что ресницы и брови скрутились и почернели, а губы потрескались.

Медлить было нельзя, и, не жалея себя, я оттащила окровавленное тело к обочине. Оно было таким тяжелым, будто весило центнер, и безвольным, как мешок с овощами. Не проверяя пульса, я бросилась обратно, заметив, что выпачкалась в чужой крови.

С детьми оказалось гораздо проще, девочка и мальчик были худенькими, к тому же не пристегнутыми. На вид я бы дала им не более десяти лет. Я без проблем оттащила их дальше, чем предполагаемую мать, и с ужасом осмотрела свои черные трясущиеся руки.

Неужели все?

Я справилась?