Группа Альфа спецназ КГБ СССР и ФСБ России

— Вы описываете в книге, что вам надо было стрелять не в террористов, а в заложников, которые стояли на окнах. Они махали простынями и умоляли не стрелять. При этом самих террористов вы не видели. Они прятались за заложниками и вели огонь за их спинами.

— Нас поставили в ситуацию, когда надо точно убить заложника и при этом, может быть, нейтрализовать боевика. А как человек, который убьет мирных гражданских людей, как он потом с этим жить будет? Одно дело, если ты гранатометчик или из танка стреляешь. Ты не видишь лица человека, по которому ведешь огонь. Гранатометчик стрельнул: куда-то там улетел заряд, через километр приземлился, кого-то убил. Но он их в лицо не видел — тех, кого убил его выстрел.

— Вы же все равно стреляли.

— Я для себя принял решение — я выбирал окно и работал по верхнему краю. Осколки от моей стрельбы разлетались, и заложники импульсивно приседали, пытались укрыться. Со мной работали два снайпера. Если в этот момент они четко видели за присевшими заложниками человека с оружием — в него стреляли.

— Почему такая тактика не сработала?

— Они нас превосходили в живой силе. У них тупо было больше стволов. Нас вышло 85 человек, и не все даже смогли найти точки для штурма. Я думаю, половина даже не была задействована. А их было порядка 150, и они сидели на заминированном дзоте, да еще с живым щитом. У них было нереальное преимущество. Среди нас были ребята, которые штурмовал дворец Амина в Кабуле. Они говорили: плотность огня из больницы была в десять раз больше, чем там. По нам били со всего фасада. Из каждого окна стреляли по три человека.

— Когда вам стало ясно, что операция провалилась?

— Уже через час я понял, что до спасения заложников дело не доходит. Мне спасти надо моих товарищей, которые лежат раненые между моим укрытием и больницей и ждут, когда я им дам возможность вернуться. Судное эхо Буденновска: наказание настигло террористов спустя 22 года

— Про штурм в вашей книге рассказывают несколько человек. Вы сами видели, как все происходило, со стороны наступавших. Чеченец, который уже отсидел за Буденновск, — со стороны оборонявшихся. Заложник Евгений Ульшин стоял на окне, когда шел штурм. И хирург Анатолий Скворцов мог перемещаться по больнице и оказывал помощь раненым. Вы пишите, что со всеми встречались лично этой зимой и брали у них интервью. Почему вы решили не ограничиваться только собственными воспоминаниями?

— Мне хотелось, чтобы с разных сторон люди увидели эту трагедию. Я являюсь экспертом по безопасности многие годы и всегда говорю, что террористами не рождаются. Чтобы не было терроризма, не надо создавать для него почву. И я в книге показываю, что политики своими руками создали эту проблему, которая прорвалась в Буденновске.

— Все рассказчики в вашей книге — очень искренние, наблюдательные и умные люди. Как вы нашли их?

— Мне с ними просто очень повезло. Ульшину я очень благодарен за образ барана. Мне кажется, это кульминация книги, когда он, бывший заложник, говорит, что чувствовал там себя бараном. Потому что это относится не только к Буденновску, а вообще к жизни. Все мыслящие люди проходят через это «баранство». По крайней мере, мужики. Я за женщин не могу говорить, а мужики всегда чувствуют, когда что-то где-то они не могут сделать так, как надо, а делают так, как легче и проще.

Ульшин в книге рассказывает про вертолетчика, который попал в заложники и признал, что «летун». Не юлил, не оправдывался. Террористы его расстреляли. А другой был милиционер. Ему сказали: лезь под стол и кукарекай, тогда в живых оставим. Он все исполнил. И выжил. Потом даже его чем-то наградили, когда все закончилось.

— Поразительный эпизод рассказывает хирург Скворцов. Как он во время штурма заставил себя высунуться в окно — под обстрел, чтобы побороть страх.

— Скворцов никому не дает интервью уже лет десять. По моей просьбе одна журналистка подсунула ему мою первую книгу — «Люди «А». Он ее прочел за ночь. Ему понравилось, и он согласился со мной встретиться.

— Как вы вышли на чеченца, который был в банде Басаева?

— Помог Владимир Попов, он в 1995 году был начальником отдела по борьбе с организованной преступностью УБОП при УВД Ставропольского края. В моей книге он рассказывает про план ликвидации в больнице Басаева, который предлагали сотрудничавшие с ним чеченцы. План этот остался неосуществленным, потому что поступил приказ о штурме. Но если бы тогда Басаева удалось убрать, проблем в последующие годы было бы гораздо меньше. Он у них был самым талантливым полководцем. За всеми терактами стоял. Знал, где рискнуть, а где отойти. Все его операции — они очень качественно выполнены. Чеченец, с которым меня свел Попов, рассказывал, какая у Басаева была идея: он выставляет условия российским властям о выводе войск из Чечни, а сам сидит в больнице с заложниками и ждет их реализации. Ждет, чтобы федералы закончили боевые действия. Потом ждет, чтобы вывели войска. Потом требует подписания Россией договора о капитуляции и признании Ичкерии независимым государством.