Группа крови

Он осмотрелся повнимательнее, пытаясь оценить расстановку сил. Водитель джипа остался за рулем – частично за рулем, а частично на изуродованном капоте своего автомобиля. Крупногабаритный Сашок неподвижно лежал на обочине лицом к небу, широко разбросав руки и ноги, и не подавал признаков жизни. Охранник, которого укусил Абзац, вел огонь из автомата (где черт возьми, он его взял?!), укрывшись за простреленным задним колесом джипа.

Барабана Абзац увидел не сразу. Потом он вспомнил, что кто-то споткнулся об его руку, и посмотрел направо. Респектабельный Сергей Николаевич по-пластунски уходил полем. Получалось это у него далеко не лучшим образом: видимо, ползать на брюхе Барабан не привык.

Паук, очевидно, заметил, что Абзац начал подавать признаки жизни.

– Абзац, мать твою! – перекрывая грохот перестрелки, заорал он. – Какого дьявола разлегся?! Линяй отсюда на хрен, у меня патроны кончаются!

Услышав этот вопль, Барабан перестал ползти.

Приподнявшись на руках, как морской лев, он обернулся и через плечо посмотрел на Абзаца долгим внимательным взглядом. Шкабров выплюнул набившийся в рот снег и медленно встал. Барабан поднялся ему навстречу, больше не обращая внимания на автоматную пальбу и свистевшие вокруг пули. В руке у него по-прежнему была зажата облепленная снегом «беретта». Он поднял пистолет, и Абзац увидел белый кружок забитого снегом дула. Надоело, подумал он.

Сколько раз можно прощаться с жизнью на протяжении одних-единственных суток? Надоело!

Слегка пошатываясь, он двинулся к Барабану.

Ему пришло в голову, что он провалялся в снегу намного дольше, чем несколько секунд. Вон сколько всего произошло… Похоже было на то, что сосед слева перед самым ударом успел-таки ткнуть его своим электрошокером, чтобы лежал смирно и не путался под ногами.

Барабан нажал на спуск, подождал чего-то, передернул затвор и снова спустил курок. Странно, подумал Абзац. «Беретта» – отличное оружие, мощное и безотказное… Неужели Барабан уже успел расстрелять все патроны?

Похоже, так оно и было. Грязно выругавшись, Барабан отшвырнул пистолет и бросился к Абзацу, метя по снегу длинными полами своего черного пальто.

– О'кей, – сказал ему Абзац. – Как скажешь, рожа.

Они сцепились на обочине дороги, в рыхлом, уже истоптанном и запачканном кровью и копотью снегу.

Барабан был немного тяжелее, но Абзаца это не смущало. Стрельба возле изувеченных машин не то стихла, не то перестала восприниматься сознанием.

Во всяком случае, Абзацу казалось, что они дерутся в полной тишине, нарушаемой лишь звуками ударов, хриплым дыханием и чавканьем снеговой каши под ногами.

В какой-то момент Барабан стал одерживать верх. Это произошло, когда он как-то изловчился вынуть из кармана тяжелую матрицу и попытался ударить ею Абзаца в висок. Шкабров прикрылся рукой, и удар пришелся по локтю. Рука сразу онемела, потеряв чувствительность, и Абзацу пришлось туго.

Чувствуя, что задыхается в тисках медвежьих объятий, он боднул Барабана головой в лицо, вырвался и яростно заработал уцелевшей рукой и обеими ногами, удерживая более тяжелого и сильного противника на почтительном расстоянии. Голова у него гудела, как церковный колокол во время пасхальной службы – ей сегодня изрядно досталось. Абзац решил, что кашу маслом не испортишь, и когда Барабан нанес ему классический прямой удар в лицо, метя в нос, быстро пригнул голову, подставив под кулак противника лоб.

Барабан взревел от боли в расшибленных суставах, и тогда Абзац, одним прыжком покрыв разделявшее их расстояние, вцепился левой рукой в затылок своего врага, правой схватился за его подбородок и сделал резкое движение, словно срывая приржавевший вентиль. Раздался отвратительный треск, и тело Барабана, обмякнув, выскользнуло из рук Шкаброва.

Позади с глухим кашляющим звуком взорвался бензобак «лендровера». Абзац повернулся к трупу Барабана спиной и стал, щурясь на пламя, искать по карманам сигареты. Раздавленная пачка с двумя размокшими в кашу сигаретами обнаружилась в заднем кармане джинсов. Шкабров равнодушно выбросил ее в снег и медленно, спотыкаясь и скользя, двинулся в обход дымного пожарища.

Паук сидел в снегу метрах в десяти от своей машины – совсем не в том месте, откуда вел огонь, – держа на коленях похожий на комара-переростка ручной пулемет. Пустая патронная лента, как дохлая змея, валялась поодаль. Из-под кожаного кепи на лицо стекала кровь, скрывалась под левой линзой темных очков.

– Теперь не починишь, – сказал Абзац, кивая подбородком в сторону бывшей машины Паука.

– Было бы здоровье, а все остальное купим, – ответил Паук и столкнул с коленей пулемет.

– А здоровье-то есть?

– Тебя как-нибудь переживу, – проворчал Паук.

– Не возражаю, – сказал Абзац. – Хотя должен прямо тебе заявить: Паук, ты идиот.

– Зеркало купи, – огрызнулся Паук, – и повтори это ему. Одинокий герой… Учти, это был первый и последний раз.

– Надеюсь, – сказал Абзац. – Тебе помочь или сам встанешь?

– Попробую, – сказал Паук, неловко вставая на ноги. Теперь Абзац заметил, что у него прострелено бедро. – Линять отсюда надо, пока менты с пожарниками не налетели.