Группа крови. Любовь Сапфиров

Каус держал меня в руках, а я запрокинула голову, открывая ему доступ к своей шее. И бархатные прикосновения тёплых губ, выводивших дорожку вниз по нежной коже, оказались самой желанной лаской. Я застонала, крепче прижимаясь к нему, но он отстранился, чтобы поймать мой разочарованный взгляд.

— Еня… — он тихо продолжил: — Ты уверена? Это же твой первый раз…

Он и это знает… Как-будто у меня нет тайн перед ним… А он для меня сплошная тайна. Но тайна, готовая раскрыться, только прикоснись к ней. И прошептала ему в ответ:

— Да… Я не знаю, что происходит, Каус. И возможно, я пожалею об этом… Но, да… — И добавила громче, с большей уверенностью. — Да.

— Девочка моя, я очень хочу сделать тебя счастливой. И сделаю, — уверенно произнёс он. — Обещаю тебе, — и снова поцеловал и когда я вновь потянулась к нему, предложил. — Но давай сменим место на более удобное.

— Это на какое? — я засмеялась. Похоже, не получится в мой первый раз сделать это в экзотике.

— Мы отправимся на Бетельгейзе.

— Куда? — я открыла от удивления рот.

— Есть один замечательный стеклянный дом. Тебе понравится, я это знаю, — и снова поцеловал меня. — Закрой глаза.

Казалось поцелуй не заканчивался. Он превратился в одну нескончаемую ласку, в нескончаемую негу, в которую я погружалась вместе с мужчиной, чувствуя единство с ним и свою целостность.

Ладони скользили, познавая тела друг друга с особой неистовостью, возвращаясь к чему-то скрытому, сокровенному и очень близкому. Тела переплетались на шёлковых простынях огромной кровати в сказочном месте, с которым ещё только предстояло познакомиться.

Я смотрела в глаза любимого и видела в них себя. Я дышала его дыханием и отдавала своё, которым наслаждался он. Чувство, объединившее два сердца, заставляя их биться в унисон. Превратившее два в одно. Любовь, заставляющая трепетать наши души в такт, объединяя их в единое целое.

— Возьми меня, Каус, — застонала я, когда поняла, что нет больше сил сдерживаться от распиравшего меня изнутри желания почувствовать свою принадлежность этому мужчине. — Прямо сейчас…

Первая близость — как откровение. Лучшего мужчины для неё невозможно было и представить. На какое-то мгновение синева покинула его взгляд, чтобы я смогла увидеть неприкрытое счастье в его глазах и осознать, что сделала правильный выбор.

А потом мягко провалилась в его сапфировый взгляд, отдавая себя. Чувствуя как нежно, но уверенно он проникает в меня, утверждая свою власть надо мной, признанную моими телом и душой.

— Люблю тебя, моя Енечка, — он шептал, заполняя меня, двигаясь медленно, продлевая своё и моё удовольствие, — больше жизни люблю, больше власти…

— Я тоже тебя люблю, — я признавалась в чувствах мужчине, зная, что это непреложная истина.

Огонь жгучей страсти разгорался всё сильнее, превращаясь в сильное пламя, сметающее всё на своём пути, закручиваясь спиралями наслаждения. Нарастающее вожделение, танец разгорячённых тел всё больше подводили нас обоих к высшей точке, кульминационному моменту, пока не произошла мощная разрядка, осветившая всё вокруг нас ослепительным белым светом.

— Что это было? — я спрашивала у любимого, когда обрела способность разговаривать.

— Любовь… — Каус нежно целовал меня, не разжимая объятий.

Мы лежали прижавшись друг к другу и ощущение, что так и должно быть не покидало меня, превращаясь в стойкую уверенность, что я неожиданно нашла свою судьбу. Вот так просто, стечением глупых обстоятельств, благодаря своей группе крови встретила любовь. В том, что она настоящая, я даже не сомневалась.

Глава 20. Возрождение

Каус Фациес.

Я и сам не ожидал, что после изменений в прошлом произойдут такие перемены. Разделение реальностей произошло по моей воле и вне меня. Когда на Альфераце я увидел новую карту, то понял, что с самого начала это должно было произойти.

Злился ли я на сестру и брата после того как всё наладилось? Хотел ли отомстить виновникам? Не хотел. Я сознавал перемены, произошедшие в себе и радовался им. Благодаря такому дикому и глупому стечению обстоятельств я стал сильнее, мудрее и научился любить. Как разделение меня до и после, когда после непреодолимой грани видишь, что всё произошедшее было во благо. Во благо тем, перед кем чувствуешь ответственность и для кого являешься непререкаемой и единственной властью.

И едва дождавшись рассвета на Солнце, ринулся на остров. Я знал, что там должна быть она. Я почувствовал любимую сразу же. Её чистую энергию не замутнённую страданиями, в которой проглядывались всполохи жуткого недовольства.

Конечно, разве можно было сомневаться в том, что принудительное заточение ей понравится? Я шёл по влажному с ночи песку и смотрел, как в белом платье в лучах рассвета ко мне приближается она. Сердце колотилось как бешеное, дыхание перехватывало, когда я видел любимые и родные черты лица. Её тонкая фигурка, казалось, вся светилась благодаря солнцу.