Группа крови на плече

Торговец оказался толстой, очкастой торговкой. Эта самая Ча Ми смотрела на нас так подозрительно, словно мы прямо перед ней машем американским флагом и одновременно распеваем янки-дудль. Все то время, пока старшина рассказывал ей что-то на ломаном русско-вьетнамском, она не спускала с нас пристального взгляда. Я в ответ пытался играть с ней в гляделки и иногда даже выигрывал.

Наконец на чем-то типа «бан се тай да муо» — продать грузовик купить машину — в этой «чами» как будто переключатель повернули. Куда делась бдительная тетка, ныкающая свое имущество от враждебных вихрей? Перед нами оказалась улыбающаяся и ласково что-то выстреливающая на вьетнамском женщина, жестами приглашающая пройти под навес, дабы не стоять под начинающим уже припекать солнцем. И даже испить так чаемого Незлобиным пивка.

Вместо грузовика нам предлагали на выбор аж три машины. И все иномарки. Ну, то есть не было ни «уазика», ни «Жигулей» каких-нибудь, не говоря уже о «Москвиче».

Первой стояла какая-то пучеглазая мыльница с задранным задом, выкрашенная в ярко-желтый цвет. Спереди на радиаторе были прилеплены два торчащих вверх уголка, а сзади около горловины бака была табличка «2cv special». Самое прикольное, что это был кабриолет — крыша между дверей была брезентовая и явно то ли сдвигалась, то ли убиралась. Короче, гламурный «Ситроен» для парижских пидорасов.

Вторым в ряду стоял джип. Ну, такой, весь прямо армейский, лобовое стекло откидывается вперед, дверей нет. Прям как наш «уазик», только поменьше. Нечипоренко после консультации с торговкой объяснил нам, что это «форд», честно спертый у американцев. Жрет мало, едет везде.

И последним в этой выставке автомобильного транспорта Вьетнама стояло нечто совсем несуразное. Вот представьте себе нашу «Победу» или «Волгу», которую кто-то сильно стукнул по крыше. От этого у нее разболелась голова и на ней выросла шишка. Ну в самом деле: очень низкий и какой-то приплюснутый автомобильчик неясной марки синего цвета с сильно выпирающими крыльями с фарами. И на него нахлобучили кабину от легковушки в два раза больше. Белую. И над зеркалом заднего вида прибили табличку «такси».

Лично я сразу выбрал «такси». Несмотря на внешнюю несуразность, она была с отдельным и закрывающимся багажником. У нас китайца куда-то класть надо. И я, уже вкусив немного шпионской романтики, прикинул, что этих дебильных «таксей» в Ханое должно быть много и мы не будем привлекать внимание. Да и сбыть легко.

Отдав всю торговлю в руки Вениамина, так внезапно проявившего свои торговые таланты, я неспешно начал перегружать наши пожитки. Китаец прекрасно влез своей колбаской в багажник. Пришлось только немного его подогнуть, но ничего, не сдохнет.

Рюкзаки на задние сиденья. Принесенные помощниками этой Ми пару баулов с едой и автоматы — туда же. Когда Кузьма Васильевич принес две канистры с бензином, то я, недолго думая, поставил их между рядами. Да, как-то не очень, но отъедем и перепакуемся по обстановке.

Я уже сидел за рулем, когда Огонек открыл дверь и, буквально упав на пассажирское сиденье, шутливо пропел «вперед, мой друг, вперед, нас ждет Ханой».

— Ты чего такой радостный?

Незлобин открыл новенькую кожаную сумку, и я увидел там помимо каких-то документов на вьетнамском пачки денег.

— Я с этой Ча Ми стряс пятьдесят тысяч донгов!

— А сколько это?

— На черном рынке дадут 500 долларов.

— Зашибись… Да мы теперь миллионеры!

Глава 18

После «Урала» управлять легковой машиной было одно удовольствие. Никаких двойных выжимов сцепления, руль крутится легко, а радиус поворота вызывает умиление. Попетляв немного под руководством Незлобина по проулочкам, я вырулил на местный «проспект».

Ну как проспект. Широкая пыльная дорога, по которой во всех направлениям хаотично перемещались машины, велосипеды и вьетнамцы. После джунглей я очень пугался внезапно появляющихся из ниоткуда и исчезающих в никуда подобных участников дорожного движения, но потом как-то привык и стал вместо тормозов пользоваться бибикалкой. А что? Другим можно, а мне нет? Через некоторое время я вошел в ритм движения и стал еще и покрикивать на недостаточно медленно убиравшихся с нашей дороги «шахид»-автомобилистов.

— Начинаю входить во вкус всей этой поебени, — прихлопнув какого-то москита на шее, я газанул на подъеме.

— К этой жаре привыкнуть невозможно, — буркнул Огонек.

— Зато теперь можно пить за рулем, — я полуобернулся к заднему сиденью. Пошарил в котомке, что нам дала торговка. — А пиво все?

— Да, выхлебали. Мне кажется, оно вообще у меня до желудка не дошло — сразу впиталось еще в горле. Ты это, смотри по сторонам, увидишь магазинчик поприличнее — затаримся еще.

— А ты что будешь делать?

— А я буду контролировать тебя. Вдруг пропустишь…

Так, за разговорами, мы потихоньку выбирались на дорогу, выводящую нас из ада бибиканий и внезапных перестроений. Всякие велосипедисты практически исчезли или отсвечивали на обочинах, наша скорость увеличилась и наконец-то поток ветра стал достаточно сильным, чтобы достаточно проветрить машину и остудить потную кожу.