Группа особого назначения

Мужчина встал из-за стола и подошел к гостье.

– Здравствуйте. Николай, – представился он. И довольно грамотно дожидался, пока гостья сама подаст ему руку.

– Татьяна. Очень приятно.

Она с интересом рассматривала этого высокого человека с пронзительными карими глазами, мужественными чертами лица, темными волнистыми волосами, слегка прикрывающими уши. На нем были модные, хорошо отутюженные широкие брюки, рубашка бледно-фиолетового цвета. Наталья сказала, что ему тридцать лет, Татьяна, глядя на Николая, затруднилась бы сколько-нибудь точно определить его возраст. На какое-то мгновение он показался ей значительно моложе; потом она неожиданно решила, что ему под сорок.

Николай взял инициативу в свои руки, проводив гостью к столу.

Наталья некоторое время смотрела на них, потом, спохватившись, снова скрылась на кухне и с такой же скоростью вернулась с бутылкой вина в одной руке, с фужером для Татьяны – в другой. И совсем забыла, что Татьяна пришла в качестве незваного гостя.

– Как и договорились, я все приготовила, – не замечая отчаянных гримас подруги, хозяйка продолжала: – куртку, ботиночки теплые, шапочку. Что еще?.. Ах да, варежки, шарф, брюки спортивные. – Наконец она стала соображать: что-то не то. Посмотрела на улыбающегося Николая, перевела взгляд на подругу, потом долго смотрела на разочарованное лицо мужа. И ей ничего не оставалось, как произнести свою любимую фразу:

– Ну никакой интриги в жизни…

Аксенов решительно взялся за бутылку и разлил вино по фужерам. Кивнул брату, вопрошая:

– За что будем пить?

Кавлис улыбнулся:

– За знакомство.

Теперь играть роль случайной гостьи было бессмысленно. Татьяна первой задала Николаю вопрос:

– Вы бывший военный?

– Да, – кивнул он, накладывая даме салат.

– Проходили службу в нашем городе?

– Нет, на севере, город Полярный. Здесь живу только второй месяц.

– В каком звании вы ушли в отставку? – Татьяна помнила разговор с Натальей Михайловной, которая сказала, что Николая «поперли» из подразделения. Вполне возможно, что гостья, будь перед ней заурядный военный, солдафон, спросила бы иначе, в духе самой Аксеновой, но несколько мягче, и даже не постаралась бы скрыть иронии в голосе.

Вообще-то она ожидала увидеть аляповатого прямолинейного старшину с вятским говором и бравыми усами. И обязательно в начищенных до блеска сапогах. Такого делового и обстоятельного, который в вопросах знакомства с женщиной употреблял бы слова из устава; но тем не менее стеснительного, мягко идущего на уступки женщине: «Вы говорите, крокодилы летают?.. Может быть. Но только очень низко. Помогая себе зеленым хвостом».

– Майор, – ответил Кавлис, по просьбе гостьи наполняя ее фужер минеральной водой.

– Спасибо… А в каких войсках служили? Если не секрет, конечно.

– Теперь не секрет, – вместо Кавлиса ответил Аксенов. – Николай проходил службу в войсках специального назначения.

– О, как интересно!

Вечер удался. Аксенов с удивлением смотрел на своего брата-молчуна, который просто поразил его красноречием. Сейчас он виделся ему этаким светским львом. Нет, он не обхаживал даму, у следователя прокуратуры сложилось впечатление, что он попал на показательный вечер, где демонстрировали, как нужно вести себя в компании с незнакомым человеком.

Николай нисколько не рисовался, когда рассказывал о своей службе. Он умело уходил от ответов на слишком деликатные вопросы, касающиеся его профессии, переводя разговор в другое русло. Ни разу не запнулся; извинился перед гостьей, когда они с братом вышли покурить.

– Как она тебе? – спросил Аксенов, прикуривая от зажигалки брата.

– Если я скажу тебе, что ценю в женщине только ум, ты мне не поверишь.

«Да уж, конечно», – сощурился Дмитрий. До сегодняшнего вечера он рассчитывал только на один более-менее сносный ответ на подобный вопрос. «Положительная женщина». Сейчас он ждал от Николая не возвышенной, но чисто мужицкой оценки. Ведь есть же слова в мужском лексиконе, которые могут заменить целые предложения! Вот его помощник, Петя Прокопец, как настоящий мужик, имел в своем словарном запасе достаточное количество определений, но вечно изгалялся, предпочитая говорить не «постольку-поскольку», а «комси комса». И сколько раз он выговаривал помощнику: «Ну ты же не Шарль Азнавур! Ты Петя! Причем еще и Прокопец – улавливаешь рифму? Говори нормально».

Наверное, Аксенов правильно понял брата. Тот больше ничего не добавил. Татьяна понравилась «бобылю», который девять лет показывался на людях только в черной маске и с оружием в руках; чей голос, дважды прозвучавший в эфире, подвергся речевому синтезу посредством программ голосовых технологий. Да и про ум он неспроста заговорил, Татьяна далеко не дура, но и не идеальная умница, золотая серединка. Внешне привлекательная, высокая, под стать самому Николаю; правда, на правой щеке у нее довольно большое родимое пятно, но оно не портило ее. Аксенов уже давно пригляделся к Татьяне и не представлял ее без родинки, ему даже казалось, что без нее она что-то потеряет.

В половине одиннадцатого вечера Татьяна засобиралась домой. Николай тут же поднялся.

– Я провожу вас.