Группа особого назначения

– К моменту выхода программы в эфир фотографии у нас должны быть, – твердо сказал Кавлис. – В моей практике был схожий случай. И мне понадобится твоя помощь.

– Тогда лучше приведи самого Саньку, – усмехнулся Аксенов.

– А вот этого я сделать пока не могу. Но верну его, чего бы мне это ни стоило.

Следователь ненадолго задумался.

– Не зря я про Надьку-то заговорил.

– Почему?

– Если дело с Санькиной фотографией выгорит, придется пообщаться с ее мужем, то бишь с моим свояком.

– Я помню, он работает на обувной фабрике.

– Директором, – Аксенов поднял указательный палец. – Это именно то, что нам пригодится. Если только, повторюсь, мы объявим мальчика в розыск и, как положено, покажем по ТВ его фотографию.

– Покажем.

– Завидую тебе, Коля, – снова вздохнул следователь, – ты самоуверенный, холостой. И почему только ты здесь не со своей командой?

– Об этом я тоже часто думаю, – ответил Кавлис, вспоминая своих боевых товарищей. – Кстати, можно воспользоваться телефоном?

– Почему ты спрашиваешь?

– Я хочу сделать междугородный звонок, – пояснил Николай.

– Да хоть в Штаты звони.

Кавлис набрал код Москвы и семизначный номер.

26

Михаил Зенин смотрел телевизор – и уснул. Руки лежат на подлокотниках кресла, голова запрокинута, храпит так, что в серванте звенят фужеры. Богатырский храп, как и положено бойцу бригады «Черные беркуты». Правда, теперь Михаил – бывший боец, спать стал в три раза больше, есть – раза в четыре. И мать кормит его чуть ли не из ложечки, боясь спросить, когда он устроится на работу.

Господи, думала она, хоть бы снова в бригаду не попал. Когда он дома – на душе спокойно. Лидия Сергеевна готова была на вторую работу устроиться, если б представилась такая возможность, но постаралась бы оставить сына дома.

Двадцать шесть лет Мишке, а трясется за него как за маленького. Уходит вечером: «Когда придешь, сынок?» – «Откуда я знаю, мам? – басит от двери. – Сегодня, наверное».

На той неделе Зенин познакомился с девчонкой и повел ее в ночной клуб. А у девушки до Михаила парень был – то ли из какой-то бандитской группировки, то ли одиночка, – но тоже борзый. И встретились они. Полулюбовный треугольник. Одиночка с поцелуями полез к девушке, норковой шапкой боднув на Зенина:

– Твой дружок?

Она от него отбивается, он что-то продолжает бормотать ей на ухо.

И снова:

– Твой дружок?

Как будто Зенин дворняга последняя.

– Да, – говорит Михаил, – я Дружок. А ты бы лучше себя обнял, а то рассыплешься.

Одиночка долго «въезжал». Наконец «въехал». Сбегал куда-то за другом. И нет чтобы попросить выйти, прямо у столиков потасовку затеял. Зенин сломал обоим носы, и они с девчонкой ушли. Правда, местные охранники попытались остановить Михаила, но он отвел одного в сторонку, о чем-то коротко поговорил с ним, и им разрешили выйти.

И вот сейчас ему снится девчонка: хрупкая, тоненькая, как кукла Барби. Но пока яхту не просит, одевается сама – в свое же.

– Миша… Миша, проснись.

– А? – Зенин долго смотрел на мать. – Что такое?

Мать боялась подобного звонка, но он все же прозвучал в тиши их квартиры. Что последует вслед за этим звонком, одному только богу известно.

– Тебе Николай Александрович звонит.

– Кто это? – не понял Михаил.

– Майор. Кавлис.

Зенин расплылся в улыбке, принимая от матери трубку.

– Николай? Здорово! – радостно приветствовал он друга.

– Привет, Миша. Не очень тебя отвлек?

– Да нет, спал. Ты откуда?

– Из Новограда. Ты чем сейчас занимаешься?

– Черт его знает… – Зенин почесал голову. – Ем, сплю, на танцы недавно ходил.

– Не знаю, с чего и начать… Пока я не уверен, но мне может понадобиться помощь.

– Ага, – смекнул парень. – Не телефонный разговор.

– Точно.

– Ну ладно, завтра и поговорим. Поездом долго, я на самолете.

– Спасибо, Михаил. Я надеялся на тебя.

– Как там Костя Печинин?

– Недавно заходил к нему в стрелковый клуб. Вроде нормально.

– Коля, может, мне Хохла прихватить с собой?

– А как у него со здоровьем? Недавно я звонил ему, но он как раз лежал в больнице, разговаривал с его отцом.

– Штопают Женьку, третий раз на операцию лег. Был у него, угораю над Хохлом. Говорю, у тебя нога болит, а ты в кистевой хирургии лежишь! Смотри, говорю, чтобы тебе вместо ноги руку не приштопали.

– Ну, тогда не стоит беспокоить его.

– Коля, ты что, Женьку не знаешь? Хотя бы сказать ему надо, обидится парень.

Кавлис некоторое время молчал.

– Хорошо, Миша, забеги к нему, передай от меня привет. Только сам не задерживайся.

– Договорились, Коля. До встречи. – Зенин положил трубку. – Все, мам, пеки пирожки, завтра улетаю.

Мать ничего не сказала. Вот так же однажды уехал он после визита майора Кавлиса, а вернулся израненный. Но – насовсем. Лидия Сергеевна как увидела его плечо, на котором живого места не осталось, так и опустилась на стул. А он бросил взгляд на едва зарубцевавшиеся раны и махнул рукой: «Подживет».