Группа специального назначения

Его пронзил какой-то сиюминутный приступ пещерного ужаса. В коридоре уже топали, ругались, кто-то скатывался по лестнице. Шелестов впрыгнул в сапоги (хорошо, что отключился, не снимая брюк), стал натягивать кофту, пиджак, нахлобучил зачем-то кепку. Оружия при себе не было, да и черт с ним, с оружием!

Он скатился по лестнице, влетел в гостиную. Там, хватаясь за сердце, металась Анастасия Львовна в ночной сорочке. Глафира пыталась ее успокоить. Какое тут спокойствие, стены ходили ходуном!

— Командир, что это? — кинулся к нему бледный как мел Сосновский. — Это что… война?

— Нет, учения, — огрызнулся он. — Где Малютин?

— В кабинете!

Он ворвался в кабинет, где полуодетый Павел Егорович судорожно накручивал телефонный диск. Пальцы срывались, на первом секретаре лица не было.

— Что там у вас творится?! — орал он в трубку, слушал ответ, дрожала рука, дрожали губы. — Вы в своем уме? Эй, алло, алло! — Он стал судорожно стучать по рычагу. — Дьявол, где связь? — потом невидящими глазами уставился на ворвавшегося Максима.

— Павел Егорович, что происходит? — проорал тот.

— Война, майор… — произнес Малютин севшим голосом. — Война… Фашисты наносят бомбовые и артиллерийские удары, уже перешли границу… Это ад, Максим Андреевич, они уже разбомбили половину города, речпорт, железнодорожную станцию… — Он начал надрывно кашлять. — Я дозвонился до крепости, до дежурного по горкому… В крепости идет бой, вроде держатся. Немцы обходят крепость, лезут на нашу территорию, вклиниваются танковые группы… Штаб 23-й дивизии в Соснах разбомбили, уничтожены все коммуникации, узел связи, бомбардировщики проутюжили аэродромы — ни один самолет не смог подняться в воздух… Наши подразделения разрозненны, отрезаны от крепости, их уничтожают по частям… О боже…

Малютина охватило оцепенение. Максим подлетел, вырвал трубку, стал стучать по рычагу, крутить диск. Невероятно, связь с Москвой пока была! Коммутатор соединил практически моментально.

— Платова мне! — проорал Максим. — Немедленно!

Слава богу, майор еще не вылетел в Западную Белоруссию! Пока соединяли, Максим дрожал от нетерпения. Малютин таращился на него выпуклыми глазами, вел себя, как рыба, выброшенная на берег.

— Шелестов, доложите обстановку! — выкрикнул Платов.

— Война, товарищ майор, немцы перешли границу… Я в доме Малютина, он рядом…

— Вы уверены, что это не провокация?

— Все плохо, товарищ полковник… Слышите взрывы? Немцы смяли пограничные кордоны, обложили крепость. Их танковые клинья уже повсюду. Красная армия… мы не знаем, где Красная армия. Военные аэродромы разбомбили. Немцы вот-вот будут здесь…

— Так, Шелестов, сохранять спокойствие. — Платов справился с собой, говорил сухо, внятно. — Это не ваша война. Не вздумайте лезть в нее, уяснили? Вы нужны мне живыми. Пусть воюют те, кто должен это делать, а у вашей группы особое задание. Я немедленно вылетаю. Надеюсь, посадочная полоса в Знаменке не пострадала. Это не военный аэродром, там только гражданские суда, учебное подразделение. Не думаю, что немцев интересует данный объект. Они его обойдут. Знаете, где это? Двенадцать верст на северо-восток от Берестова. Посмотрите по карте. Я буду там через несколько часов. Хватайте Вайсмана — и туда. Запомните, Вайсман должен быть жив. Это ваша главная и первостепенная задача. В бой не ввязываться, выполняйте свою миссию. Спрячьтесь в районе аэродромного поля, ждите самолет. Если со мной что-то случится, и я не прибуду, прорывайтесь на восток самостоятельно, но — никаких боев, это приказ! Вы поняли?

— Я понял. Есть вводная, товарищ майор. Вайсмана сегодня ночью перевели в крепость…

— Что?! — взревел Платов. — Да вы в своем уме, Шелестов?! Я что приказывал? Из дома ни ногой!

Максим объяснил лаконично, мол, так сложились обстоятельства. Кто же знал, что через несколько часов немцы вероломно нарушат мирные договоренности?

— Да мне плевать на ваш детский лепет! — гремел Платов. — Делайте, что хотите, но чтобы через четыре часа вся ваша компания, включая Вайсмана, была на аэродроме! Вы понимаете, что вас ждет, если вы не выполните приказ?

Он еще продолжал кричать, но связь оборвалась. В эфире установилась гулкая тишина. Малютин был бледный, как призрак. Он все понял. Не время выяснять, кто прав, кто виноват. Над головой ревели самолеты, рвались бомбы. Новый взрыв прогремел через дорогу — в клочья разнесло соседский дом, ломались и падали деревья.

— Максим Андреевич, мне некогда, я должен бежать! — Малютин схватил с вешалки брезентовую куртку, вылетел из кабинета. Крикнул уже из коридора: — Возьмите оружие в сейфе, там несколько пистолетов! Удачи, Максим Андреевич!

Дальше — каждый сам по себе. У первого секретаря своя задача, у особой группы — своя. «А ведь уже не увидимся», — мелькнула тоскливая мысль.

Он выгреб оружие из сейфа, рассовал по карманам обоймы, кинулся вниз. Самолеты над пригородом уже не носились. Взрывы гремели в стороне. На западе шел бой — там все сливалось в монотонный гул.