Групповая гонка. Записки генерала КГБ

Когда в Сигулде, где не без моего участия была сооружена первая в нашей стране санно-бобслейная трасса, возникла необходимость начинать осваивать сани и боб, нам казалось, что самое функциональное – привлекать в эти виды спорта бывших автогонщиков и мотогонщиков. Вроде тоже скорость, схожее управление снарядом. А люди от пережитого в желобе стресса начинали сходить с ума. Уже потом, когда наши специалисты разложили на составные части всю механику бобслейного спорта, стало очевидно, что вести поиски нужно совсем не в технических видах. А в легкой атлетике. Брать метателей, толкателей ядра – то есть людей с большой и хорошо проработанной мышечной массой. Потому что одна из главных составляющих в бобслее – разгон.

Из таких вроде бы мелочей складывалось профессиональное понимание спорта.

* * *

Работая до прихода в «Динамо» в Спорткомитете, я понемногу стал разбираться даже в футболе. Говорю «даже», потому что этот вид спорта всегда были антагонистом по отношению ко всем остальным. Проще говоря, есть виды спорта, которым просто завидуешь. Тому, что они существуют в более комфортных условиях, например. Или не требуют чрезмерных лишений – в отличие от тех же лыжных гонок или велосипеда, где ты постоянно либо в холоде, либо по колено в грязи, либо на дикой жаре и кроме этого тащищь на себе целую гору всевозможного оборудования.

Футболисты были прежде всего избалованы вниманием. Когда Павлов уходил в отставку с должности председателя Спорткомитета, и на Лужнецкой набережной народу официально представляли нового председателя Спорткомитета Марата Грамова, перед нами, помню, выступал бывший секретарь ЦК Михаил Васильевич Зимянин. В конце своего выступления этот пожилой уже человек сказал: «Футбол и хоккей – дело всенародное. Шутки с ними опасны».

Та фраза очень сильно врезалась мне в память. Когда я пришел в «Динамо» из спортивного отдела, где занимался в основном велосипедом и лыжами, и когда уже потом в московском «Динамо» стал курировать хоккей, затем футбол, а впоследствии создавал первый в России профессиональный клуб, то понял, как мало я вообще знаю об этих видах спорта. И стал смотреть на происходящее совершенно другими глазами. Нет, у меня не сменилась позиция в отношении перекоса, существовавшего между футболом, хоккеем и остальными видами – особенно с учетом футбольных результатов. Но я окунулся в аудиторию людей, приходящих на стадион, интересующихся футболом, болеющих за него.

Когда мы говорим о футбольной аудитории: «От слесаря – до академика» – это ведь действительно так. Это действительно невероятного масштаба народное явление – в полном смысле этого понятия.

Я встречал тренеров, которые могли подозвать к себе футболиста и сказать ему: «Ты жене дома-то скажи, что если будешь так хреново играть, то в очереди на квартиру я переставлю тебя на 151-е место. А могу на третье». То есть люди прекрасно понимали, что очень многим мужчинам свойственно находиться под влиянием женщины – примеров хватает как в спорте, так и вне его. И что через женщину можно повлиять на игрока так, как не сумеет даже самый великий тренер.

У меня самого был почти анекдотичный случай, когда мы с Николаем Николаевичем Озеровым безрезультатно бились за то, чтобы Льву Ивановичу Яшину присвоили звание Героя Социалистического Труда – очень хотели, чтобы Яшин успел получить эту награду при жизни. И когда уже совсем потеряли уверенность в том, что из этой затеи что-то получится, Озеров сказал:

– Давай-ка попробуем зайти через Раису Максимовну.

Я поначалу отнесся к этому скептически. Но Озеров спросил:

– Сам подумай, а что мы в этом варианте теряем?

Мы направили просьбу через Раису Максимовну и внезапно все получилось. Более того, в ответ на мои слова благодарности за присвоение Яшину звания, Горбачев сказал: «Не меня вам за это благодарить надо, а Раису Максимовну».

* * *

Мамины слова о том, как важно научиться жить среди людей, я вспоминал тогда часто. Я очень быстро стал понимать, что настоящее признание – не когда тебя куда-то приглашают. А когда ты понимаешь, что человек к тебе приходит по жизни, посоветоваться, что-то обсудить. Когда он уважает тебя не потому, что ты его начальник, а видит, что твоя доля труда тоже вложена в его развитие, в его профессиональное совершенствование. Такая история была у меня лично с Валерием Газзаевым. Когда он закончил играть и должен был определяться со своим послеспортивным будущим, порой бравировал:

– Какой футбол? Я юрист, подамся в бизнес.

Насколько мне было известно, один из его друзей, бизнесмен, нашел зарубежных инвесторов, которые взялись строить в Москве спортивный комплекс. Газзаева привлекли к проекту – он даже приходил ко мне с этой идеей. У нас тогда имелась достаточно заброшенная территория на Водном стадионе, и Газзаеву я сказал, что если его партнеры готовы возводить там спорткомплекс – вперед.

Но вскоре Валера позвонил мне и сказал: «Не мое это, хочу в футбол вернуться».

Я сумел тогда его убедить не пытаться сразу браться за серьезную команду. Посоветовал: