Групповой портрет с дамой

Видит ли авт. Лени супругой атташе в Сайгоне, Вашингтоне или Мадриде? Лени танцующую, Лени играющую в теннис? Толстую Лени, возможно, видит, но ту Лени, какую мы знаем, нет. Как жаль, что еще не открыты небесные приборы, с помощью которых можно было бы вычислить перевес или недовес в каждой пролитой слезе, в каждой частичке Б1, П, C1 и C2. Необычайно трудно включить Лени в какой-либо прогноз, к тому же пока совершенно ирреальный. Несмотря на то, что небесные компьютеры, безусловно, существуют, наука не хочет нам помочь (толковые словари это делают!).

Итак, если авт. с почти кристальной ясностью видит карьеру А., то вариант будущего Лени с А. он вообще не различает; честно говоря, он не понимает, как она могла бы исполнять в данном случае свои супружеские обязанности, какими бы они ни были.

Жаль, очень жаль, что небесные приборы до сих пор недоступны нам, не то мы смогли бы ответить почти на библейский вопрос: скажи мне, на сколько меньше или больше нормы ты весишь, и я скажу тебе, на сколько больше или меньше Б1, П, Б2 и С2 вырабатывает твой желудок, твои кишки, мозговой ствол, печень, почки, поджелудочная железа, скажу тебе, как твои ошибочные поступки и ложные чувства превращаются в недостающие или излишние килограммы. Кто ответит на вопрос, сколько бы весила Лени, если бы вместо первого осуществился какой-нибудь другой вариант и войну пережили бы:

2) один только Эрхард,

3) Эрхард и Генрих,

4) Эрхард, Генрих и А.,

5) Эрхард и А.,

6) Генрих и А.

Ясно только одно: если бы войну пережил Эрхард, еще не открытые небесные приборы были бы в восторге от веса Лени (компьютеры ведь тоже могут приходить в восторг) и от поразительного равновесия и органах ее внутренней секреции.

И наконец самый важный вопрос: поступила бы Лени в случаях первом-шестом в цветоводство Пельцера? И как бы она преодолела неизбежный в этом случае психологический конфликт?

Во всяком случае, у нас есть все основания скептически отнестись к гипотетической совместной жизни Лени с А. Между тем задуманное Лени свидание на шлезвиг-гольштейнгском вереске наверняка кончилось бы удачно. Ясно также, что самый факт замужества Лени ни в малейшей степени не повлиял бы на нее, если бы она встретила потом «настоящего» человека.

Далее: насколько можно судить по имеющимся данным, Лени, выйдя замуж за Эрхарда, стала бы супругой штудиенрата (главный предмет – родной язык), супругой (или подругой) редактора одной из передач для полуночников на радио, супругой издателя авангардистского журнала (тут надо особо подчеркнуть, что, став подругой Эрхарда, она все равно познакомилась бы с рядом поэтов, писавших на немецком языке, познакомилась бы и с Георгом Траклем, с которым ее познакомил другой человек). Совершенно ясно, что Эрхард любил бы Лени всю жизнь; любила бы Лени его все эти двадцать с лишним лет, сказать сейчас трудно. Но отнюдь не трудно сказать, что Эрхард никогда не настаивал бы на своих супружеских правах; поэтому даже если бы он не добился от Лени полного постоянства и верности, то наверняка заслужил бы ее привязанность на всю жизнь.

И еще одного человека авт., к своему глубокому изумлению, не видит: Генриха. Он его просто-напросто нигде не видит, ни в одной из возможных гипотетических ситуаций или профессий… Авт. не, представляет себе Генриха в этой жизни, как его не представляли себе и старые иезуиты.

* * *