Грушенька и сын шейха (СИ)

— Мне пора, — бормочет и сразу разворачивается на выход.

Смотрю ей вслед. Понимаю, что этой мимолетной ласки мне критично мало. Но Груша права, ей пора.

Аграфена

Садимся с руководителем рекламного отдела в его машину и едем на студию подрядчиков. Здесь должны снимать ролик по моему дурацкому сценарию. Мне кажется, что Глебу иногда нравится надо мной подтрунивать. По этой причине он решил отправить меня на съемки. Чтобы я увидела, как мои импульсивные поступки обретают плоть и кровь. Как на них сливается рекламный бюджет акции.

Кошусь на Константина, но вроде бы он не злится на меня. Поддерживает светский разговор ни о чем.

Приезжаем на студию, где снимают сцену с обнимающейся семьей. Федорова еще не приехала. В помещении душно от работающих софитов. Я предупреждаю Константина, что подожду гостью на улице.

Лето на исходе. Легкий веторок гонит по небу пышные кучевые облака. Так хочется на море, но в ближайшее время отпуск мне не светит.

Узнаю машину Федоровой и спешу встретить ее с пропуском перед служебной парковкой.

— Добрый день, Антонина Сергеевна, — приветствую я доктора, когда она вылезает из машины и блокирует двери свего форда, — меня зовут Груша, я буду сегодня вашей личной помощницей.

— Та Груша, которая девушка Глеба? — Антонина Сергеевна с любопытством смотрит на меня, — простите, с моей стороны бестактно спрашивать в лоб.

— Ничего страшного, — смущаюсь я, — вы знаете Глеба?

— Нет, я знаю его маму. Лена дружит с Татьяной, мамой Сергея Волкова, поэтому мы часто пересекаемся в доме Волковых.

— Не знала, что Елена Михайловна в курсе наших отношений, — изумленно восклицаю я.

— Грушенька, в нашей большой деревне все про всех знают, — Федорова посмеивается и берет меня под локоть, мы направляемся в сторону студии. Такое ощущение, что не я беру под опеку женщину, а все наоборот.

— И что Елена Михайловна думает на этот счет? — решаюсь все-таки задать вопрос.

— Не переживайте, она хорошо к вам относится, — Федорова утешающе похлопывает меня по руке.

Антонину Сергеевну снимают с трех дублей. Ей даже не приходится играть, в кадре она смотрится очень органично. На мальчика-актера смотрит так ласково, что сразу понятно, педиатрия — ее призвание.

Поглядываю на суету на съемочной площадке. Столько народа, и у каждого своя роль на площадке. Нет, съемки не мое, мне кажется. Слишком суетно, слишком многолюдно.

Когда Константин объявляет, что Федорову отсняли и на сегодня мы свободны, облегченно выдыхаю. Предлагаю Антонине Сергеевне зайти в ресторан, и она с радостью соглашается.

— Как хорошо, что мы быстро отстрелялись, — радуется Антонина Сергеевна, — я думала, что это на целый день.

Подходит официант, раскладывает перед нами книги с меню.

— Очень приятный мальчик, — резюмирует Федорова, когда он отходит, — что мы с вами будем, Грушенька?

Женщина задумчиво листает страницы и рассматривает картинки.

— Я буду бизнес-ланч, — быстро решаю проблему выбора.

— Глупости, деточка, — парирует Федорова, — бизнес-ланч мы будем заказывать за свой счет, а сегодня мы можем позволить себе все. Лично я хочу что-нибудь рыбное. Вы любите рыбу, Грушенька?

— Тогда доверюсь вашему вкусу, — застенчиво соглашаюсь я, — не откажусь от рыбы.

— Да, выбор у нас не очень большой, — женщина морщится, рассматривая рыбное меню, — возьмем по тар-тару из тунца и запеченного сибаса с гарниром. Я суп не хочу, вы будете первое? — Федорова поднимает на меня глаза.

— Нет, я тоже не хочу, — согласно киваю я.

Делаем заказ и просим сразу принести смузи.

Сидим и в ожидании заказа, неторопливо потягиваем напитки через трубочки.

— У вас очень благородная профессия, — с чувством произношу я, — наверное, хорошо себя чувствуешь, когда знаешь, что приносишь пользу людям.

— Мне нравится моя работа, — соглашается женщина, — но я работаю с детками. От них заряжаешься позитивом. Даже от больных деток.

— Странно, что кто-то посвящает себя спасению жизней, а кто-то мечтает всех убить, — бормочу я скорее для себя, но Федорова меня слышит.

— Что вы имеете в виду, Грушенька? — интересуется детский врач.

— Ну, вы видели, наверное, открытие Олимпиады, где показывали госпиталь с больными детьми. Говорят, что это неомальтузианцы намекают на то, что людей слишком много. Вроде бы, эти люди хотят сократить численность населения.

— А, ну это старая тема, — кивает головой Федорова, — может быть вы слышали о существовании Римского клуба? Он был основан в шестидесятые годы Аурелио Печчеи. По слухам, данный деятель был членом ордена иллюминатов. На первом же заседании была поднята тема перенаселенности планеты.

— Даже не знаю, — ежусь я, — это же вполне открытая организация. Получается, они даже не скрывают свои цели?

— Ну, почему же, Грушенька, облекают свои истинные мотивы в витиеватые речи о благе всего человечества. Но истина в том, что эти люди одержимы жадностью. Поэтому их действия противоречат друг другу, — морщится Федорова.

— Какие именно действия? — уточняю я.