Грусть белых ночей

Прогулки по вечернему местечку совершаются, конечно, не только ради изучения языка. Жизнь идет своим порядком: на скамеечках сидят влюбленные парочки; в раскрытое окно видно, как молодая стройная женщина перед зеркалом расчесывает волосы; в соседнем доме, очевидно, семейное торжество — звучит песня про храброго атамана Стеньку Разина и персидскую княжну, которую он бросил в речные волны.

Василя в такие вечера захватывает какое-то особое чувство благодарности по отношению к друзьям, которые шагают с ним нога в ногу, делятся сокровенными тайнами, не брезгуют им, восьмиклассником. Грусть и радость живут в душе одновременно. Невольно хочется совершить что-нибудь необычное, что надолго запомнится, чем-нибудь удивить ребят, рассказать им что-то из ряда вон выходящее, куда-то пойти.

В переулке, выходящем на Железнодорожную улицу, снимает квартиру новая биологичка, которой Белецкий — директору тяжело вести все классы — уступил ботанику и зоологию.

Однажды биологичка пошла домой вместе с парнями. Немецких слов при ней, конечно же, не повторяли.

— До чего хорошо сейчас в Минске... — доверительно произнесла учительница. — В парках музыка, песни. Вспомню — плакать хочется.

Василя поразили ее слова. Учительница — и так открыто, искренне делится с ними, своими учениками, задушевными мыслями. Да, собственно говоря, биологичка и на учительницу мало похожа — маленькая, щупленькая, — даже в восьмом классе есть девчата покрупнее ее.

На перекрестке высокий столб с подвешенным электрическим фонарем. Под фонарем друзья остановились.

— А вы на Есенина похожи, — вдруг заявила молодая учительница Василю, слегка коснувшись его руки.: — Слышали, конечно, о таком поэте?..

Затем обратилась ко всем троим:

— Заходите, ребята, ко мне. Я новые пластинки привезла... И Есенина почитаем...

— Вертихвостка! — недовольно проворчал Степан, как только за биологичкой закрылась калитка.

А Василя словно электротоком ударило. Девушка, которая училась в столичном университете, обратила внимание не на десятиклассников — Степана, Ивана, а на него, восьмиклассника. Про Есенина Василь, разумеется, слышал, но ничего не читал из его произведений и портрета не видел. Надо будет непременно почитать... Но почему она так сказала?

Василь всегда любил прогуливаться по Железнодорожной улице — домики все аккуратные, как на подбор, со вкусом выстроенные. Вдоль тротуаров — липы. В каждом дворе — фруктовый сад. Теперь же, когда на этой тихой улочке поселилась молодая учительница, увлекающаяся стихами Есенина, улочка стала тянуть к себе еще больше, вызывать в душе какие-то особые чувства...

В школе тем временем готовятся проводить большие военные игры. Степан по нескольку раз в день бегает в районный совет Осоавиахима — это рядом со школой, в двухэтажном здании райисполкома, даже отдельные уроки пропускает. В пионерской комнате лежит, наверное, не меньше ста противогазов, несколько санитарных сумок с индивидуальными пакетами, а также деревянные трещотки — они заменяют пулеметы.

Наступление и оборона — скорее для вида. Просто осоавиахимовское руководство — сам начальник на играх будет присутствовать — хочет проверить, умеют ли школьники пользоваться противогазами, индивидуальными пакетами. После игр будут выданы значки.

Игры ночные. Вечером колонна, состоящая из парней и девчат восьмых — десятых классов, выстроилась на школьном дворе.

Василь очень любил ходить в колоннах, — еще когда бегал в младшие классы, первомайские и октябрьские митинги обычно всегда заканчивались демонстрацией на улицах местечка. Гулко били барабаны, заливались гармони, трепетали на ветру знамена, полотнища лозунгов; люди несли транспаранты, портреты вождей; на праздничных одеждах развевались красные банты. Все это необычайно бодрило, поднимало настроение; казалось, конца не будет радости и веселью.

Тем временем колонна двинулась со школьного двора. Во главе ее осоавиахимовский руководитель — еще моложавый, военной выправки мужчина, а также несколько преподавателей.

Большая половина ребят с противогазами через плечо, у отдельных девчат — санитарные сумки. Барабаны десятиклассникам не подходят, да и духового оркестра в школе нет, только струнный, но под балалайку и мандолину колонны не маршируют.

Правда, настроение и без музыки приподнятое. Ночь в лесу, ярко пылающие костры — без них не обойдешься, — такого еще не было. Со всех сторон доносятся шутки, смех...

Колонна направляется к лесу окраинными улицами, которые недавно появились в местечке после сселения окрестных хуторов. Небо затянуто сплошными облаками — раньше времени стало темнеть.

Позади остается паровая мельница, высокая с проволочными оттяжками труба, заросшее кудрявыми соснами кладбище. Те, кто сдает нормы на «Ворошиловского стрелка», обычно ходят на кладбище стрелять из малокалиберной винтовки.