Грустничное варенье

Напрямую до байкальского порта Листвянка было всего шестьдесят километров по отличной дороге. Когда показалось озеро, Лара чуть не вскрикнула от облегчения и радости. Все было как во сне, но при этом до остроты настоящее. От невысоких гор, поросших шерстью лесов, открывался вид на настоящее море в обрамлении туманных сопок, словно отрисованных по небу синим грифелем. Она выскочила из машины и на бегу задышала глубоко-глубоко, стремясь пропитаться насквозь здешним воздухом. Пахло близкой водой, от коптилен на набережной тянуло дымом и рыбой. Тушки знаменитого омуля, закопченного до цвета темной меди, покачивались на ветру у палаток торговцев, гирляндами нанизанные на нитки, и туристы, весело хохоча, ели рыбу прямо на капотах своих машин, разложив газеты вместо тарелок.

Повсюду шла бойкая торговля: банки с брусникой, солеными груздями и рыжиками, оставшимися еще с прошлой осени, тряпичные мешочки кедровых орехов, которые наверняка уже изрядно подпортились, потому что вообще плохо хранятся, но сбыть которые еще не теряли надежду предприимчивые продавцы. Тут же палатки с сувенирами, украшениями и шкатулками из чароита^[10], в сиреневых прожилках от лавандового до фиолетового, и бурятскими фигурками бородатого старика Бурхана — духа и хозяина озера.

А рядом с людской суетой раскинулось огромное пространство волнующейся воды. Прибой лизал седые камни, волны ложились на берег одна за другой, непрерывной неторопливой чередой. Чайки то садились на озеро, пятная его белыми веснушками, то беспокойно взлетали и кружили, выпрашивая улов у рыбаков, и кричали им пронзительно, тоскливо и обиженно, будто ябедничая на кого-то.

Лара глядела на горы и расходящееся ущелье, ставшее берегами Ангары. Здесь, именно в этом месте, река брала свое начало в озерных водах, и Лара шарила по водной глади глазами, пока не наткнулась на камень, зубом торчащий в самом истоке.

Она знала, что Егор стоит рядом, чувствовала его присутствие, но все равно при звуке его голоса от затылка по позвоночнику побежали сладкие мурашки.

— Самый широкий в мире исток реки… — сказал он задумчиво.

Впервые услышав легенду о побеге Ангары, Лара представляла себе Шаман-камень огромной скалой. А это и правда — камень. Соринка, крошка хлеба в речном горле, которую Ангара, сбегая к возлюбленному, сглотнула и не заметила.

— Ты знала, что в Иркутске регистрируется до 304 землетрясений в год? Это ведь разлом в земной коре, и берега постоянно расходятся, все шире и шире…

— Ты где успел набраться познаний? — усмехнулась Лара. Егор шутливо прихватил зубами нижнюю губу:

— То есть мое образование тебя не устраивает? Ладно, подловила. Туристы говорят слишком громко.

Людей и правда было много, чересчур много. Когда первый восторг утих, Лара даже растерялась: вон он, Байкал — так что же, ей достать урну с прахом Лили и высыпать? Куда? Как? Но озвучить сомнения она не захотела. Ей стало не по себе оттого, что Егор может подумать, будто она не хочет развеивать прах Лили, морочит ему голову, а поездка изначально была бесцельна. Она оробела от этой мысли, разволновалась и почувствовала… что почему-то боится Егора. Одному богу известно, что думает про них с сестрой этот мужчина, особенно если учитывать все, что ему довелось по их воле вытерпеть.

— Думаю, Байкал большой… — подслушал Егор ее мысли — хорошо, если не все. — Нам надо найти подходящее место.

Лара закивала с облегчением.

Глава 11. Имена вещей

Пока Байкал был идеей, пунктом назначения их дальнего пути и Лара знала его, как их общую цель, все было просто и понятно: ехать на Байкал. Теперь перед ней раскинулось чудо природы размером с Бельгию. Как найти нужное место, если даже точно не знаешь, что ищешь?

Когда Егор увидел Ларину растерянность, его словно подменили. Не успела она и глазом моргнуть, как он уже разжился подробной картой озера и окрестностей, принялся куда-то звонить, что-то выяснять, выйдя в Интернет через телефон. Поминутно аппарат пиликал, Егор отвечал на звонок и отходил подальше, так что слов его было не разобрать. Утвердительно кивал и хмурился, устремив глаза к горизонту. Во всем облике почувствовалась уверенность, деловитость, жесты были сдержанны и точны. Он превратился в занятого человека из Сити, к которому боязно обратиться, подойти или чем-то отвлечь, и Лара стояла, неотрывно наблюдая за ним и робко переминаясь с ноги на ногу. Сейчас он снова был — Лилин муж. Ведь, в сущности, тот Егор, что проехал с ней всю Россию, дрался в Челябинске и чинил машину в Гагавке, был совсем не тем, кого она знала многие годы до этого. А сейчас перед ней снова был бизнесмен — того и гляди из ветра будет соткан ладно скроенный, такой привычный ему костюм, а рядом из пустоты возникнет тяжеловесный стол с пресс-папье и секретарша с чашкой кофе.