Грустничное варенье

Но Егор Арефьев был не из этой породы, тут же решила она. По крайней мере, по отношению к ее сестре. Когда мужчина вошел и увидел уже дожидающуюся за столиком Лилю, вокруг него заклубилась оранжевая радость. Теперь, когда девушка звонко рассмеялась какой-то его шутке, Лара рассмотрела вокруг него тонкий ореол цвета гортензии, редкостный, мимолетный перелив розового в голубой. Нежность. Надо же, – поразилась Лара, – не вожделение от близости новой женщины, не тщеславие от очевидной своей победы, и даже не робкая надежда на продолжение вечера, а нежность. В эту секунду все и решилось: Егор Арефьев прошел ее личный отбор, сам того не ведая.

Разглядывая Егора, она так увлеклась, что не сразу сообразила, когда он встал и направился прямиком к ее столику. Остановившись рядом, мужчина лукаво взглянул на нее.

– Судя по… – он сделал большую паузу. – По вашему пристальному взгляду, мы заочно знакомы. Лара?

– Верно, – кивнула она, ничуть не стушевавшись. Разведчицы из нее не вышло, ну так что же…

– Присоединитесь к нам? – предложил Егор.

Лиля розовела, как креветка, чем изрядно веселила и сестру, и Егора, если судить по его улыбкам. Но в целом они отлично провели вечер.

Егор оказался едва ли не первым в жизни сестер, кто ничего не сказал про их схожесть. Не пошутил убогой банальностью, как частенько бывало, если знакомый желал блеснуть остроумием. Вблизи он показался Ларе таким же безопасным и подходящим для ее сестры, как и издалека.

– А он смышленый, – признала она по возвращении. – Наверное, самый умный из всех, кто за тобой ухлестывал. По крайней мере, никаких комментариев в стиле «о, близняшки, круто…»

Лиля вспыхнула, явно обнадеженная этими словами, и стиснула Ларину руку.

– Только дальше вы уж как-нибудь без меня, – предупредила ее Лара. – Справитесь?

Они справились.

Они справились на «отлично». Через год Лара взирала на предсвадебную суматоху с легким недоумением и улыбкой: что ж, Лиле всегда хотелось быть настоящей принцессой. И уж коль скоро английские и шведские принцы далеко, Егор вполне достойная им замена.

В день свадьбы Лара отвела Егора в сторону, пока остальные суетились вокруг невесты. Ему хватило одного взгляда на сестру своей избранницы, чтобы разулыбаться:

– Знаю вплоть до каждого слова то, что ты хочешь мне сказать.

– Да ну? И что же?

Глаза Егора были серьезны, и он даже взял Лару за руку, пожал ее прохладные пальчики.

– Лара, я обещаю тебе заботиться о ней. Я знаю, как сильно ты ее любишь. И я ее люблю. Не волнуйся, я буду ее беречь.

– И жили они долго и счастливо? – прикусила Лара губу.

Егор развел руками:

– Насчет долго – кто знает. Но счастливо – обязательно! Подходит тебе такое?

Лара кивнула, и он скрепил их маленький уговор, чмокнув ее в щеку.

Она поверила. Тогда у нее не осталось никаких сомнений в том, что этот человек сделает ее сестру счастливой. Иначе и быть не могло: Егор был просто обязан. И все годы, последовавшие за этим событием, свою обязанность он исполнял.

А потом что-то произошло.

За год до Лилиной смерти Лара познакомилась на одной из выставок с веселым бородачом-британцем. Его звали Дэвид Крент, он оказался известным фотографом, они разговорились. Лара показала Кренту свои работы и уже спустя неделю собирала чемодан. Она уехала в Лондон на восемь месяцев, на импровизированную стажировку в качестве нового ассистента мистера Крента. Конечно, поначалу она еще раздумывала, но, обсудив все с Лилей, они пришли к общему решению: второго такого шанса может и не выдаться, это сказочное везение. На поприще фотографии Ларе вообще повезло куда больше, чем в качестве студентки медицинского, и она ни разу не пожалела, что бросила институт. Единственной трудностью теперь стала разлука с сестрой, которую обе переносили тяжело, даже несмотря на ежедневные созвоны и разговоры по Интернету.

Лара скучала по сестре. Но лондонская жизнь, насыщенная, другая, закрутившаяся вокруг вихрем, относила ее все дальше от Лили, и та, вместо того чтобы признаться в своих переживаниях, лишь задорно подмигивала ей в веб-камеру и говорила, что все хорошо. И Лара почему-то верила, хотя и чувствовала недосказанность, легкую заминку. Это было удобно. А теперь оказалось непростительно.

Когда она возвратилась в Москву, обзаведясь знакомыми и отличными предложениями и наперед устроив свое будущее, в жизни Лили все уже было как будто в порядке, и Лара решила, что трудности сестры позади, и если она не рассказывает, то и не стоит лезть в Лилину душу. Все прошло, а жизнь продолжается. Сейчас Лара понимала, как страшно ошибалась, потому что несколько месяцев спустя Лилина жизнь не продолжилась, а бессмысленно оборвалась.

И теперь, не зная, что произошло в ее отсутствие, Лара во всем винила мужа своей сестры.