Грустничное варенье

Вера, замешивая тесто, с полуулыбкой глядит через плечо. Руки у нее запачканы белой мукой.

Владик, в своем шлеме-шапочке, болтает ногами, сидя на поваленном на краю оврага дереве и жует шанежку.

Егор озадаченно склонился над картой.

Митяй, высунувшись из кабины трактора, пожимает протянутую Славиком руку и одновременно лыбится щербатым ртом в объектив.

Егор увлеченно говорит по телефону, устремив взгляд в байкальскую даль, а на заднем плане один мальчик сует за шиворот другому рыбий хребет с хвостом.

Егор покусывает былинку, прислонившись плечом к иссохшей, выбеленной скале.

Егор.

– А этот мужчина, – указал Дэвид на фотографию Егора, озадаченно глядящего в открытый двигатель джипа и почесывающего в затылке. – Кто он?

– Мой попутчик.

Стремясь переключиться на что-нибудь более реальное и менее болезненное, она мельком оглядела присутствующих, считывая их настроения. Пара неверных супругов, зрелая, все еще кокетничающая напропалую дама в мехах, истерзанная диетой и завистью молодая Ларина коллега.

Дэвид проследил за ее взглядом и истолковал довольно верно:

– Тебе кажется, что все эти люди ничего не понимают в искусстве?

– Никто ничего ни в чем не понимает. Так и живем, – засмеялась Лара беспечно и вдруг замолчала. Она почувствовала на своем затылке, плече, спине пристальный взгляд. Взгляд мог принадлежать кому угодно, но безумная, отчаянная надежда выдала ее с головой.

Егор стоял у самого входа. Галстук, костюм, зажим для галстука с агатовой вставкой. Кипенно-белая рубашка. Руки заложены за спину, прямые плечи, стрижка короче, чем полгода назад. Невыносимо строгий и далекий.

Но когда она осмелилась взглянуть ему в глаза, там, в их зеленой глубине вспыхнули янтарные искорки и разгорались все сильнее, пока он шел к ней через зал, пока протягивал ей букет пронзительно-весенних белых тюльпанов.

– Привет, Лара. Поздравляю.

Она взяла букет и увидела батончик гематогена, торчащий среди упругих сомкнутых цветов.

– Если он упадет, я подниму, – предупредил Егор. – Хотя с пола есть нехорошо. Но можно.

К Ларе подходили знакомые, поздравляли, косились на Егора и отходили. Дэвид с другого конца зала все-таки заметил Лариного гостя и понимающе подмигнул. Она даже боялась предположить, что Крент имеет в виду.

А Егор все стоял и смотрел на нее, не отрываясь.

– Лара-Лара… – вздохнул он наконец. – Ты ведь обещала решать и думать своей головой.

– Я думаю, – она вдруг испугалась, что чем-то разочаровывает его.

– Значит… Твои решения касаются только работы. Поставила крест на всем остальном? Как тебе это удается…

Надо было что-то срочно сказать, но Лара все не могла придумать. Не правду же, в самом деле.

– А вот я не могу. Я не могу без тебя, – Егор договорил едва слышно.

– Ларочка, скоро подключат микрофон, я скажу пару слов, никуда не уходи! – подлетела к ним хозяйка галереи и тут же умчалась, не дожидаясь ответа. Она не заметила происходящего между Ларой и Егором. Справедливости ради, ее они не заметили вовсе.

Егор потянулся к своему затылку, и, хотя он тут же отдернул руку, Лара чуть не засмеялась от радости. Долой сомнения! Даже в костюме, даже в залитой огнями галерее, этот мужчина – тот же самый, что и на дороге. Те же глаза, та же улыбка, те же привычки, так нежно перебираемые ею в воспоминаниях. Она готова была до бесконечности изучать того, чьих настроений не видела глазами, но чувствовала всем своим существом. Ей захотелось покрыть его поцелуями, растормошить, закружить по залу и не отпускать никогда. Вдыхать его запах в ямке над крепкой ключицей, тереться носом о щетинистую щеку. Но что, что он сказал ей? Лара боялась переспросить.

– Я не могу без тебя, – повторил Егор, приближаясь к ней вплотную.

И тогда Лара зажмурилась:

– Значит, мне все это не приснилось? Не почудилось?

– Тебе всегда что-то чудится, – усмехнулся Егор и взял ее ладони в свои. – Иногда это на пользу, иногда нет. Но такая уж ты.

Так, посреди зала, переполненного людьми с бокалами шампанского, Лару и Егора настигло одно и то же чувство, сильное и огромное, как Ангара, что несется вперед по зову переменчивого речного сердца, нарушая все запреты и сокрушая на пути все препятствия валом кристальной воды.