Грустное танго Арлекина

О чем-то спросил, детишки засмеялись, девушка тоже. Клоун предложил ей скрутить из шарика собачку, девушка попробовала – получилось. Клоун радостно заверещал, захлопал в ладоши, а затем вытащил из кармана своих широченный штанов… чупа-чупс! И торжественно вручил девушке. Та, смеясь, взяла.

При виде конфеты, фигурирующей во всех эпизодах Карусельщика, опера подобрались, словно гончие на охоте. Неужели повезло? Неужели…

Клоун с детьми отошел от девушки, та развернула конфетку и засунула ее в рот, вернувшись к чтению.

Где-то через полчаса парк начал пустеть, на город легким покрывалом опускались сумерки. А девушка все сидела в той же позе, склонившись над книжкой.

Вскоре к ней подошел неприметный коренастый мужик средних лет, в котором оперативники ни за что не узнали бы клоуна, не будь у них его фото без грима. Клоун присел рядом с девушкой, осторожно похлопал ее по плечу – и девушка начала заваливаться на бок…

– Так вот, как он их утаскивал, сука! – прошипел один из оперов. – Конфетки со снотворным давал!.. Ну что, парни, берем его?

– Погоди, надо ведь его логово найти.

Клоун тем временем, оглянувшись по сторонам, подобрал выпавшую из рук девушки книжку, затолкал ее в сумочку, повесил сумочку себе на плечо, подхватил девушку за талию и повел-понес в глубь парка.

Опера бесшумно двинулись следом.

Глава 14

Домой Яна опять возвращалась вымотанная до изумления. Словно весь день вкалывала на рисовых плантациях Китая, под палящим солнцем и по колено в воде, а не преподавала музыку в школе.

Да ведь даже и не преподавала – только с хором репетировала. Праздник Последнего звонка уже завтра, там обязательно будут представители оргкомитета конкурса школьных хоров, волновалась и сама Яна, но особенно – дети.

Уж очень им хотелось поехать в Болгарию!

Поэтому последние дни перед выступлением занимались особенно интенсивно. А ведь еще пришлось вводить новых девочек вместо исключенных Лялечки и Светочки.

Исключенных окончательно и бесповоротно, хотя в первый день после их исключения Яне пришлось ох как тяжко! Особенно если учесть почти бессонную ночь накануне…

К началу репетиции хора обе юные нахалки стояли у двери в актовый зал, с победным видом поглядывая на подходившую Яну.

Они явно считали, что аргументы в пользу их возвращения в хор у них есть, причем более чем весомые – одна килограммов восемьдесят, вторая – все сто.

Мамы. Безотказное бронебойное оружие, практически гаубицы.

Наверное, если бы мамаши маленьких нахалок повели себя иначе, взяли иной тон разговора, вежливо-смущенный, извинились за дочек сами и заставили просить прощения своих королевишен, все закончилось бы позитивно.

Но похожие на носорожиц тетки и стратегию поведения выбрали носорожью – задавить эту пигалицу криком и напором. Ишь ты, сопля зеленая, настоящей учительницей себя возомнила! Большого ума не надо, чтобы на пианине-то тренькать! Да кто ты такая, чтобы наших девочек выгонять из хора?!

И все в таком же духе, абсолютно не думая о том, какую модель поведения сейчас демонстрируют своим дочуркам.

Хотя нет, думая, очень даже думая. Даже натаскивая будущих хабалок, «наши дети должны быть лучше нас». Как-то так.

Яна минуты две молча слушала возмущенные вопли носорожиц, абсолютно на них не реагируя. Просто с холодным любопытством рассматривала багровые от возмущения физиономии теток, изредка переводя взгляд в окно. Потом зевнула. Затем посмотрела на часы. Взялась за ручку двери и собралась войти в зал.

Мамаши подтолкнули своих чадушек следом, но Яна выставила вперед руку, преграждая Лялечке и Светочке путь:

– А вы куда собрались? Вам сюда нельзя.

– Эй! – озадаченно булькнула мать Лялечки. – Как это – нельзя?! Вы же только что разрешили…

– Я?!!

– Да, вы! – поддакнула вторая носорожица. – Вы согласились взять их обратно!

– Вы что-то путаете. Я ни слова не произнесла.

– Но вы промолчали, когда мы спросили об этом! А молчание – знак согласия!

– Насчет знаков и знамений – не ко мне, – холодно проговорила Яна. – Я – педагог, я не ясновидящая. Это первое. Второе. Я не прислушивалась к вашим воплям, поскольку считаю недопустимым обращение к учителю в подобном тоне, да еще в присутствии детей. Поэтому понятия не имею, о чем вы там спрашивали. До свидания.

– Но как же девочки…

– Девочкам – хороших каникул.

И Яна захлопнула дверь прямо перед возмущенно засопевшими носами.

На всякий случай повернула ключ, запирая, и направилась к замершим от любопытства детям:

– Здравствуйте, мои хорошие! Ну как, готовы к репетиции!

– А классно вы их, Яна Станиславовна! – восторженно заорал Вовка. – А то они тут выпендривались…

– Все, разговоры закончены! У нас завтра – ответственный день, начнем репетировать!

Но реально начать получилось где-то минут через двадцать – разъяренные мамаши не желали сдаваться. Сначала они ломились в дверь, затем приволокли в зал директора школы, Евгения Борисовича, требуя наказать нахалку.