Груз 200

Это был бой на взаимное уничтожение. Контрактники уступали противнику и в количестве, и в огневой мощи, но им нечего было терять, и они дрались, как настоящие дьяволы, погибая один за другим. Глеб перемещался в этой смертельной каше, ни на секунду не теряя самообладания, и оказался за углом сарая в шаге от убитого боевика, продолжавшего сжимать в заскорузлых крестьянских руках автомат, как раз в тот момент, когда в кольте кончились патроны. Последняя пуля сорок пятого калибра попала в шею пытавшемуся покинуть поле боя Ахмету, и Слепой был почти на сто процентов уверен, что она перебила полевому командиру позвоночник.

Подхватив автомат, он пальнул из подствольного гранатомета по стоявшей возле крыльца белой “Волге”, из-за которой били три или четыре автомата. Машина послушно взлетела на воздух, разбрасывая по всему двору дымящиеся обломки и брызги пылающего бензина.

По всему фасаду школы дождем посыпались уцелевшие стекла. Дав три короткие очереди, Слепой сорвал с пояса убитого висевшие там гранаты и одну за другой метнул их в сторону противника.

Он увидел рыжего разведчика, который, пятясь, отступал в сторону ближайшего сада, одной рукой держа у бедра плюющийся огнем “Калашников”, а другой чуть ли не волоком увлекая за собой чертову блондинку, которая никак не желала бросить видеокамеру и, кажется, все еще пыталась что-то снимать. Когда один за другим прогремели три взрыва, эта сумасшедшая упала на колени в грязь, но камеру все равно не бросила, вцепившись в нее, как бульдог в кость. Рыжий без лишних церемоний рванул ее за собранные в конский хвост волосы, и Глеб, хотя и был занят, не мог не одобрить его поведение. Надо было признать, что рыжий действовал неплохо. Соображай он чуть-чуть помедленнее, и выходка Глеба, превратившего расстрел в пародию на восстание гладиаторов, закончилась бы для него весьма плачевно.

– Не туда! – надсаживаясь, закричал Глеб. – Не туда, рыжий! Правее! Правее бери!

Рыжий услышал и без колебаний сделал то, что ему велели. Это был настоящий солдат. Он не стал с глубокомысленным видом ковырять в носу и спрашивать, почему это он должен поворачивать вправо, а просто сменил курс, продолжая пятиться и бить короткими очередями туда, где залегли остатки боевиков.

– Красиво, командир, – прохрипел рыжий, когда Глеб догнал его и блондинку. Они бежали через сад, пригибаясь под низко нависающими ветвями яблонь, с которых капля за каплей стекала вода. Над их головами прошла очередь, и они нагнулись еще ниже. Блондинка, пыхтя, тащила свою камеру, которая колотила ее по ногам и цеплялась за все подряд. – Красиво, – повторил рыжий, – только толку чуть. Их тут сотни полторы, так что хрен мы отсюда уйдем. Затравят, как зайцев…

– Побереги дыхание, – сказал Глеб, и рыжий послушно замолчал. Он приостановился, обернулся и дал короткую очередь. Позади раздался крик боли и шум падения. Судя по звуку, кто-то только что плашмя рухнул в кусты малины, мимо которых Глеб и его спутники пробежали несколько секунд назад.

– Вот так, сучий потрох, – процедил рыжий, догоняя Глеба. – Помирать, так с музыкой.

– Погоди помирать, – сказал Глеб, останавливаясь. – Прикрой-ка.

Рыжий припал на одно колено, повернувшись лицом в ту сторону, откуда они только что прибежали, и начал бить короткими очередями, экономя патроны. У него было два рожка, смотанных между собой голубой изолентой, но один из них уже опустел во время боя на школьном дворе, а второй подходил к концу.

Глеб дважды сильно ударил ногой по забору, разделявшему два участка. Доска отлетела с сырым треском. Еще один удар ногой расширил пролом. Глеб заглянул в открывшуюся щель, удовлетворенно кивнул, протолкнул в соседний двор блондинку с ее видеокамерой, махнул рыжему и нырнул в пролом.

Кое-как прикрытый старым брезентом и рваной маскировочной сетью танк стоял именно там, где Глеб рассчитывал его найти. Его дуло было повернуто назад, на добрых полметра высовываясь из приоткрытых ворот, а передняя часть упиралась в беленую стену сарая. Из открытой двери сарая вдруг выскочил человек с винтовкой, и Глеб срезал его одиночным выстрелом.

– Мать твою! – восхищенно выдохнул рыжий, увидев танк. – Ну, держись, сучье племя! Пошла!

Последние слова были адресованы блондинке, которая с упорством клинического дебила опять пристраивала на плече камеру, собираясь, видимо, заснять танк, и сопровождались ощутимым толчком между лопаток.

– Вы когда-нибудь перестанете толкаться? – возмущенно спросила блондинка с сильным иностранным акцентом.

Рыжий широко открыл рот и молча хватанул им воздух, как выброшенная из воды рыба. Его лицо опасно потемнело.