Груз для горилл

– А есть у вас неразменный доллар? – издевательски прервал его мистер Махлин.

На стол перед ним мягко легла зеленая купюра.

– Этот?

– Да.

Мистер Махлин немедленно накрыл кредитку бывалой во всяких делах шляпой.

– Так вот мое условие, – сказал он, – вы получите мою грешную душу, когда я пропью этот неразменный доллар.

Черт с тихим вскриком отчаянья свалился в бутылку.

Мистер Махлин надвинул шляпу на голову и уверенно позвал:

– Эй, бармен!

У него была причина выпить. Он имел основательный повод надраться до чертиков. Ведь он подписал сделку на бессмертие.

А.Стругацкий, Б.Стругацкий. УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ

Парни стояли на карачках и сосредоточенно глядели в воду.

– А все-таки это бутылка, – сказал, почти касаясь набежавшей волны своим смуглым, горбоносым лицом, Роман Ойра-Ойра.

– Охлажденная, – сообщил я, когда по локоть погрузил руку в ледяную воду.

– Врежем по банке! – заорал грубый Витька Корнеев. – Сашка, снимай штаны!

Солнце садилось уже которые сутки, низко повиснув над полярным кругом. Еще несколько суток, и на целых полгода наступит ночь.

– Светит, а не греет, – сказал я, еще раз погружая свежемороженую руку.

– Лезь, тебе говорят! – совершенно озверел нетерпеливый Корнеев. – Закаляйся как сталь!

– Ну-ну, ребята. Вытянем бутылку суком…

Разумник наш Роман!

Вытащить бутылку суком решил Витька.

– Это же как в сказке! – с идиотским глубокомыслием орал он. – Одна банка на троих! Классика! Раздавим, дернем, то есть примем! Сашка, какие синонимы ты еще знаешь?

– Нарежемся, налижемся, надеремся, насосемся, набухаемся…

– Ух, алкаш! – с восторгом выкрикнул грубый Корнеев. – Полиглот, а не филолог!

Штопора ни у кого не нашлось. Витька вцепился в бутылочную пробку большими, словно у вурдалака, зубами. От натуги он покраснел, на лбу у него начала медленно набухать венозная жилка.

– Вот так солидные люди зарабатывают инфаркт, – тихонько заметил Ойра-Ойра.

Вдруг с сухим пистолетным выстрелом пробка вылетела, и бутылка начала с пожарным воем фонтанировать. Дымом без пламени. Витька с отвращением наблюдал за этой неожиданной вулканической деятельностью.

Невозмутимый Роман толкнул меня в бок:

– Смотри, сейчас будет интересно…

Завихренные клубы дыма плотнели, конденсируясь в материальный образ. Через минуту перед нами торчал полудикий джинн с поношенной повязкой на бедрах. Едва закончилась материализация, как он шлепнулся на колени и начал просить:

– О звезды души моей! О властители моих мыслей! Чего вы хотите? Ваш преданный раб Абдул-ибн-Хамид исполнит любое ваше желание!

Всем стало тоскливо, как в бюро добрых услуг.

– Пусть лезет назад в бутылку, – сказал Ойра-Ойра.

– Иди ты! – злобно дернулся грубый Корнеев, а джинну приказал: – Встань на ноги, дурень! А ну, воздвигни общежитие на два корпуса – один корпус мужской, другой – женский.

– А женский зачем? – спросил Роман.

– Я жениться хочу! – прорычал Витька.

– Неплохая идейка…

– Я с плохими не возникаю.

Джинн ударил челом об землю и ответил:

– Слушаю и повинуюсь, о мой господин!

Мгновенно прямо из-под земли вырос шикарный, будто из народной сказки, косо срубленный и крепко сбитый терем. Со всякими резными штучками.

– Ты что сотворил? – нахмурился грубый Корнеев. – Издеваешься? Кто тут станет жить без сантехники? Нам что, по вечерам лучины жечь? Тараканов щелчками сбивать?

От Витькиной критики Абдул-ибн-Хамид весь позеленел. Резной, хорошей ручной работы терем провалился сквозь землю. В воздухе мелькнули роскошные варварские гаремы, староримские луперналии и даже Версальский дворец в эпоху разложения феодализма.

Грубый Корнеев всю эту древнюю старину обплевал и облаял:

– Типичное не то!

– Да не кричи ты на Абдулку, – поморщился Роман.

– Он сам Хамид! – осатанел Витька.

– Да брось ты… Загони его в бутылку.

– А ну, марш в бутылку! – заорал Витька.

Абдул-ибн-Хамид трясся как осиновый лист, бился лбом о землю, печально посыпал смоляные кудри золой и пеплом, но лезть в бутылку не желал.

– Стоило бы все-таки загнать его в бутылку. Вить, ты какие заклинания знаешь?

– Все! Но черта с два его проймешь заклинаниями, если он не имеет даже представления о железобетонных конструкциях. Темнота! Сапог! Чугун! Неуч допотопный! Бракодел несчастный!

Абдул-ибн-Хамид испуганно сжался, от чего значительно уменьшился в размерах. Конечно, Роман это немедленно заметил, хотя глядел совсем в другую сторону.

– А впрочем, все может случиться, – задумчиво пробормотал он. – Ребята, а что, если врезать по терминологии?

Он лег на живот, оперся локтями на песок и, внимательно глядя в глаза джинну, тихо промолвил:

– Панель.

Абдул-ибн-Хамид понурился, как сачок на экзамене по сопротивлению материалов.

– Шлакоблок. Стабилизатор. Квартсекция. Паркет. Раскладушка. Канализация. Лифт. Звонок…

Несчастный Абдулка-ибн-Хамидка таял буквально на глазах. Современные знания развеивали его, как древний миф.

– Туалет! – радостно заревел грубый Корнеев. – Унитаз! Эврика!

Загнали-таки Абдулку в бутылку. Упрятали под колпачок болезного. Витька поплевал на мозоли и зашвырнул колдовской сосуд далеко в синее море.