Груз для горилл

Как путешественник, край неизвестный
Идет он открывать.

Кристофер Марло, «Эдуард II», акт V, сцена 7

Шум внизу привлек его внимание. Горлопаны выкрикивали властно, по-хозяйски. Кристофер прислушался.

— Где он? — во весь голос спросил кто-то басовито. — Что молчишь? Я хочу услышать, как ты квохчешь, курица!

— О ком вы спрашиваете, господин? — это уже голос владелицы корчмы Элеоноры Булль, немного испуганной бесцеремонным и оскорбительным вторжением.

— А ты что, держишь по нескольку мышей в одной мышеловке? А ну, не болтай лишнего и веди нас наверх!

По деревянным ступеням громко затопотали ноги, но железо не звенело. Значит, это не солдаты ее величества.

Дверь распахнулась от сильного удара, и в комнату разом ввалились трое.

Из-за широких плеч мужчин выглядывали испуганные глаза хозяйки, еще молодой и миловидной.

— Так и есть — вот он!

— Крис, дружище!

— Учти, парень, непрошеных гостей встречают не с пером в руке, а с кинжалом!

— Эй, хозяйка, вина и еды на стол!

— Не жалей мяса, потому что угощаешь волков!

— Гляди не нацеди вместо вина какой-либо кислятины, а то придется тебе лить слезы в кубок!

— Ну, Крис, теперь давай расцелуемся!

Пузатый толстяк Роберт Поули сгреб Кристофера в объятия, а Ингрем Фрайзерс — секретарь Томаса Уолсингема, племянник сэра Френсиса, а также Никол Скирс, давний агент Си-Ай-Си, обхватили их с боков крепкими ручищами, и они все вчетвером весело закружили в каком-то неповоротливом медвежьем танце, наступая друг другу на ноги.

Это неожиданное появление коллег по ведомству лорда Уолсингема утешило Кристофера. Он даже немного расчувствовался. Нет, есть все-таки на свете друзья, которые не забывают тебя в беде.

— Не ждал? — спросил упитанный Роберт Поули.

Тяжело дыша, он швырнул на скамью кожаную сумку, расстегнул на животе камзол и уселся верхом на стул, будто на коня, вытирая платком лицо, покрытое потом.

Фрайзерс и Скирс тоже сели к столу, глядя на Кристофера с лукавыми усмешками, словно любуясь им и спрашивая: «Ну так что, видишь, какие мы?»

— Не скрою, я действительно не ждал вас, поэтому еще больше рад, — сказал Марло. — Однако, боюсь, нам придется отложить пирушку: меня ежедневно ждут не дождутся в канцелярии Тайного совета.

— К чертям канцелярию! — небрежно вымолвил Фрайзерс. — В случае чего мы все засвидетельствуем, что ты весь день находился под нашей надежной охраной.

— Это было бы великолепно — именно такой охраны недоставало мне в Нью-Гейте. Но, Ингрем, пока ваше свидетельство дойдет по бюрократической лестнице наверх, я уже снова как пить дать буду гонять по камере тюремных крыс.

— Не дрейфь, Крис, — снова подал голос Поули, успевший отдышаться. — Ха, тюрьма! Тюрьмы для того и строят, чтобы в них сидел кто-нибудь! Немного там посидеть и нам не помешает. Это я знаю по личному опыту. Впервые меня упекли в Маршалси — темницу для политических заключенных — по приказу самого шефа. А для чего? Чтобы дать возможность бежать и присоединиться к заговору Бабингтона, когда католические агенты намеревались освободить Марию Стюарт. И что же? Я до сих пор с удовольствием вспоминаю то время. Вина — море, жратвы — сколько пожелаешь, под боком — любовница. А мою жену даже к ограде не подпускали.

— Да здравствуют тюрьмы — единственные убежища от ревнивых жен! — выкрикнул Никол Скирс.

— Дельный тост! Что там возится эта фарфоровая кукла? Вероятно, боится разбить свои прелести! — нетерпеливо заметил Ингрем и мимоходом бросил Скирсу: — Ну-ка, Ник, разожги камин — с огнем уютнее и веселей.

Фрайзерс снял пояс с кинжалом и повесил его на спинку стула. Кристофер видел, что его неожиданные гости собираются и в самом деле отнять у него весь день.

— А второй раз я сел в тюрьму, — продолжал воспоминания Поули, — когда по моим спискам начали хватать заговорщиков. Само собой, схватили и меня, чтобы не вызвать никакого подозрения. Ведь агент должен быть засекреченным до конца акции, ибо ее развитие очень трудно предвидеть заранее. Ха! Тогда мне выпала высокая честь: я сел в тюрьму королей, пэров и лордов — Тауэр! О той акции у меня остался на память отличный сувенир — бриллиант Бабингтона. Со временем я заложил его в Париже, чтобы купить для Си-Ай-Си некоторые тайные сообщения испанского посла, дона Бернандино де Мендоса.

— Того, которого выставил из Англии сэр Уолсингем? — спросил Фрайзерс.

— Именно того самого, что принимал участие во всех заговорах в пользу Марии Стюарт, того, который чванливо сказал сэру Френсису, когда тот объявил его персоной нон грата:

«Бернандино де Мендоса рожден не организовывать заговоры в странах, а завоевывать эти страны».

Испанский лис знал еще тогда[7] о замысле прямой интервенции, уже одобренной папой римским.

— А бриллиант был оплачен? — вклинился в разговор Никол Скирс.