Груз для Слепого

– И последняя твоя ошибка. Тех, кто щедро платит, люди, получающие чаевые, запоминают мгновенно и надолго. Стоило мне показать дежурному на товарном дворе твою фотографию, Скобелев, как он тут же припомнил и контейнер, в который разгрузили ЕАС-792; – Глеб для пущей убедительности вынул из кармана фотографию и бросил ее к ногам полковника.

Скобелев негнущимися пальцами поднял ее с бетонного пола. Вгляделся в свое лицо, в то, каким оно было пару лет тому назад.

– Я пошел, – промолвил Сиверов, развернулся и сделал один шаг.

Скобелев выронил фотографию, медленно поднял ствол пистолета, целясь Глебу в голову.

«Всего один человек, – подумал полковник, – всего один.., а я собирался посчитаться с миллионами. Слишком мелко…»

Прогремел выстрел, многократно усиленный голыми каменными стенами. Глеб вздрогнул и обернулся. Александр Михайлович Скобелев, отставной полковник ФСБ, лежал головой на трубе, из простреленного виска толчками вытекала кровь и тут же запекалась на горячем металле.

«Угадал», – с облегчением подумал Глеб.

* * *

Когда генерал Потапчук в сопровождении отделения спецназа появился в тоннеле, Глеб сидел закинув руки за голову и курил, не вынимая сигарету изо рта.

– Что за черт! – изумился Потапчук. – Ты его убил, Глеб?

Сиверов не ответил.

– Пять минут назад я распекал своих людей за то, что они чуть не пристрелили его, да и тебя в придачу. Глеб, что ты наделал?.. Скажи…

– Поехали, нужно обезвредить мину…

* * *

Самое странное, на товарном дворе и впрямь оказалась неприметная будочка со стеклянным окошком, в которой сидела, правда, не старуха сталинской закалки, а вполне привлекательная женщина лет сорока, номера машин она записывала исправно, отыскался среди них и номер свалившегося с моста недалеко от города грузовика. Дежурный смены тотчас узнал фотографию Скобелева. Вспомнил и контейнер, в который разгружали машину.

Когда со всеми предосторожностями мина была обезврежена, ящики со смертоносным оружием погрузили на военные грузовики и с воем сирен машин сопровождения они покинули территорию Южного порта, Глеб невесело усмехнулся:

– Впервые я боялся по-настоящему.

– Что ты сказал, Глеб? – переспросил генерал Потапчук.

– Больше, чем сегодня, я боялся только один раз в жизни.

– Когда?

– Первый раз очутившись в постели с женщиной, боялся, что ничего не получится!

– Но получилось же?

– Не сразу, – рассмеялся Глеб.

– Давай подброшу тебя домой.

– Нет, моя машина недалеко, дойду до нее пешком.

Глеб Сиверов расположился возле иллюминатора, посадив себе на колени семилетнюю Аню. Ирина Быстрицкая немного зло смотрела на него. Она не любила, когда дочь уделяет Глебу больше внимания, чем ей. Самолет набирал высоту. В руках у девочки подрагивал рекламный проспект гостиницы на Средиземноморье в Ремини:

– Дядя Глеб, посмотрите, поезд!

– Да, только не посмотрите, а посмотри.

– Пять вагонов, да?

– Пять.

– А что в них везут?

– Откуда я могу знать.

– Не задавай глупых вопросов, – вмешалась Ирина, – а то мне за тебя стыдно.

– Хорошо, не буду, – девочка сумела помолчать ровно одну минуту и зашептала так громко, что ее услышала не только Ирина:

– А если у нас в самолете террористы и они достанут бомбу?

– Тебе ничего не надо делать, – ответила Ирина Быстрицкая, взглянула на Сиверова, тот успел задремать, посадила дочку себе на колени, хоть у той и было свое место, – ты только шепни на ухо дяде Глебу, и он проснется.