Груз семейных ценностей

– Прямо сейчас?

– А что такого? – Илюша прижался к Алининой коленке, она взяла сына на руки. – Пойдем, пойдем!

Калитка у Леночки была не заперта. Дверь, скорее всего, тоже, но Алина позвонила в дверной звонок, дождалась, когда хозяйка крикнет:

– Открыто!

Елена Анатольевна умела создать уют. Ничего особенного не было в старом доме, а казалось, что здесь поработал дизайнер. Вазы с цветами стояли там, где надо, столик с изогнутыми ножками был словно специально подобран к деревянным полам и стенам.

«Нужно научиться так же обустраивать жилище, Слава это оценит», – решила Алина.

– Девочки! – обрадовалась хозяйка. – Заходите! Я утром ягоды собрала, угощайтесь.

В этом году ягод не уродилось ни у кого. Алина с удивлением посмотрела на большое блюдо.

– Почему у вас все растет, Елена Анатольевна?

– Потому что все нужно делать с любовью, – улыбнулась хозяйка. – А если чего-то делать не хочется, лучше совсем не делать. Все равно ничего путного не выйдет.

Леночка отложила планшет, в котором что-то смотрела перед их приходом, включила электрический чайник.

– Опишите нам, пожалуйста, девушку, которая приходила к Ирине Леонидовне, – попросила Алина, подвинув себе стул. Настя подвинула другой, села рядом.

– Это может иметь отношение к смерти Иры? – серьезно спросила хозяйка. В проницательности ей не откажешь.

– Трудно сказать, – быстро ответила Настя. – Но мы хотели бы ее найти.

Леночка прикрыла глаза, задумалась.

– Рост около ста шестидесяти пяти. Худощавая. Размер… сорок второй. Волосы темно-каштановые, короткие. Прямые. Лицо узкое, правильное. Нос прямой. Одета была в синие джинсы и светлую ветровку.

Алине бы такой словесный портрет! Только у нее при чуть более высоком росте размер сорок восьмой, а лицо круглое. Конечно, страшилой Алину не назовешь, но и красавицей назвать трудно.

У Елены они просидели почти час. Хозяйке не хотелось их отпускать, и Алина это понимала.

– Вы на ночь дверь запираете? – в какой-то момент спросила Алина.

– Конечно, – удивилась Елена Анатольевна. – А почему ты спрашиваешь?

– К нам в дом вчера пытались залезть, – объяснила Настя. – Только мы с Сережей вора спугнули.

– О господи! – Леночка не испугалась, просто задумалась. – Опять! Нужно участковому сказать.

– Скажу.

– И одна дома не ночуй!

– Не буду.

Илюша захотел спать, закапризничал. Алина поднялась, Настя тоже.

– Узнаю у Ольги, когда лучше персонал отловить, и тебе позвоню, – пообещала Алина, прощаясь с Настей.

Когда малыш заснул, опять стало грустно, и Алина впервые подумала, что живет как-то неправильно.

Больше всего она боялась безденежья. Хорошо помнила, как мать теряла работу, как они считали каждую копейку, как радовались, когда матери снова удавалось куда-то устроиться.

И соседи жили так же. Самой большой радостью было поехать куда-нибудь в Турцию или купить машину в кредит. Не жизнь, а мучение.

Сейчас безденежье не грозило, только она не знала, что делать с приступом тяжелой тоски.

Сегодня Виктор Федорович на работу не поехал. Всю ночь заснуть не мог, проворочался, а под утро задремал и проснулся в одиннадцатом часу. Заварил себе крепкого чаю и пил его, поглядывая в окно на почти безоблачное небо.

Он приехал к Ирине с месяц назад, когда она ненадолго вернулась в Москву. Они не виделись несколько дней, и, поднимаясь к ней в квартиру, он радовался так, что хотелось улыбаться. Улыбку Виктор пытался скрыть, потому что вместе с ним в лифте оказалась хмурая тетка, в упор его разглядывающая.

Он тогда обнял Иру прямо у раскрытой двери. Она улыбнулась, высвободилась, пригласила его ужинать. Они о чем-то говорили, Ира смотрела в окно на нудный дождь, отвечала ему, но он почувствовал, что мысленно она не с ним.

– Ира, что случилось? – спросил он тогда.

Ему стало обидно и неприятно, он привык, что она тоже ему радуется.

Ира помолчала, кусая губы, но потом призналась:

– Я только что видела Сережу с какой-то девицей.

– Какого Сережу? – не сразу понял он.

– Настиного мужа.

– Ну и что? – недовольно спросил он. – Ты же его на улице встретила, а не в гостиничном номере. Ты его на улице встретила?

Ирина кивнула:

– Они шли прямо впереди меня. Только быстро шли, быстрее, чем я. Витя, он ее обнимал.

– Это ни о чем не говорит, – постарался он утешить Иру.

– Говорит, – не согласилась она. – Он несколько раз взял ее за плечи так… по-хозяйски.

– Ира, кончай заниматься ерундой! – попросил он. – Мало ли с кем мог идти ваш Сережа. С сестрой.

– У него нет сестры.

– Ну… не знаю. С какой-нибудь подругой детства.

– Я позвонила Насте, она сказала, что Сережа на работе.

– Послушай, не лезь ты в их жизнь.

– Витя, девушка беременна!

– Ира, тебя это не касается!

В конце концов они решили, что Ире нужно поговорить с Сережей.

Она протянула несколько дней, а потом выяснилось, что Сережа в командировке, и разговор Ира решила отложить.

Все это не могло иметь отношения к Ириной смерти. Настя не дочь олигарха, и ее мужу незачем убивать кого-то из страха быть замеченным в адюльтере.

Версия никуда не годилась, но другой у Виктора Федоровича не было.

Он снова заварил чай, сделал бутерброд с колбасой, незаметно его сжевал.