Груз семейных ценностей

Стараясь не торопиться, Виктор Федорович разогнулся, вернулся в дом. Грязные от земли тесные перчатки мешали открывать двери, но он их не снял. Достал из кухонного ящика чистый целлофановый мешочек, сунул в него пистолет, отнес к себе в комнату. Потом вернулся к забору, уложил снятую траву, постарался ее распрямить. Если специально не приглядываться, окруженный травой кустик выглядел как раньше.

Виктор Федорович отнес лопату и снова вернулся к забору.

Иру убили ночью, а рано утром ее тело нашла сестра. Тот, кто зарыл пистолет у них на участке, сделал это до рассвета, поэтому Виктор и заметил нарушенную траву. Ночью невозможно уложить землю абсолютно аккуратно, даже если светить ярким фонарем. А человек вряд ли стал бы работать при фонаре, соседи могли заметить.

Это был самый простой способ избавиться от оружия. Наутро в поселке работала полиция, в любом другом месте пистолет обязательно обнаружили бы.

И обнаружили бы отпечатки пальцев, потожировые следы или что-нибудь еще в этом роде.

Послышались негромкие голоса, Виктор Федорович открыл калитку. Илюша смешно ему обрадовался, стал подпрыгивать в коляске. Виктор поднял внука на руки, прижал к себе.

Защемило сердце. Умел бы молиться, упал бы перед господом на колени, чтобы внук всегда был счастлив.

— Нагулялись? — заставил себя улыбнуться Виктор Федорович.

— Нагулялись, — улыбнулась в ответ Алина.

Она смотрела на свекра радостными безмятежными глазами. Он не был тонким наблюдателем, но все-таки заметил в них не то страх, не то печаль, не то тяжелую усталость. Впрочем, ему могло и показаться. Он старался не смотреть на Алину.

Не хотелось верить, что Иру убила она, но и совсем отмести эту мысль он не мог.

29 июля, суббота

Утро опять выдалось солнечным, жарким.

— Давай поедем купаться, — предложил Сережа.

— Давай, — кивнула Настя. — Только по дороге заглянем в одно место.

— В какое?

— Свернем направо после переезда, — объяснила Настя. — Тут недалеко. Я покажу.

— Зачем?

Настя вздохнула. Она потеряла на ревность очень много времени, и что-то подсказывало ей, что нужно спешить. Интуиция подсказывала, наверное.

— Помнишь, здесь было ограбление инкассаторов?

— Помню.

— Ира перед смертью разговаривала с отцом одного из налетчиков. Кстати, он умер вскоре после убийства…

Настя рассказала про Ксюшу, про Лизу Лебедеву, которая отказывается сознаваться, что навещала Степана Михайловича Дормидонтова, и даже про то, что ребенок у Лизы, вполне возможно, Колин.

Она рассказывала, а Сережа хмурился, сначала незаметно, а потом совершенно явно. Он даже тяжело вздохнул несколько раз.

— Слушай, давай я заберу тебя в Москву? — наконец прокомментировал он.

— Мне перестать думать о смерти Иры? — разозлилась Настя.

— Затеяли тут игру! — Он тоже начал злиться. — Тебя ничто не учит! Сначала меня… Теперь прицепились к какой-то девке! Алина от безделья с ума спятила, и ты туда же!

— Она не бездельничает! — отрезала Настя. — Она крутится с ребенком с утра до ночи.

— Так пусть крутится, а не пристает к людям! Это же надо было додуматься! — Сережа потряс головой. — Они определили отца ребенка!

— Сережа, мы сейчас поссоримся!

— Настя, — он подошел и, усмехнувшись, прижал Настю к груди. — Ну ты же не дурочка! Ну давай расскажем про эту Лебедеву полиции. Все лучше, чем самим женщину терроризировать.

Сережа ее отпустил, и Настя села на стул.

— Это тяжело, но надо набраться терпения и ждать, когда найдут убийцу. Или нанять частного детектива, что ли, — задумался он.

— Пока ничего не надо.

— Пожалела бы ты меня, — серьезно попросил Сережа. — То сцены устраиваешь на ровном месте, то теперь в следователи записалась.

Про сцены на ровном месте было обидно, но Настя смолчала.

— Ладно, — наконец решил он. — Собирайся, поедем купаться. А по дороге заглянем к Лебедевой, так и быть. Только разговаривать с ней я буду сам!

Настя быстро собрала сумку, купальник надела сразу, пляж у пруда был только дикий, без кабинок для переодевания, а переодеваться в машине неудобно. Дождалась, когда Сережа наденет плавки и шорты, и уселась в машину.

— Куда ехать? — ворчливо спросил муж сразу после железнодорожного переезда.

— Останови здесь, — показала Настя.

Они немного прошли вперед, потом повернули направо.

У дома Лебедевых Сережа остановился, посмотрел на Настю. Дом казался запертым, и на участке никого не было.

— Наверное, она уехала, — с грустью сказала Настя. — Ее и вчера не было.

— Ну и слава богу, — с облегчением выдохнул Сережа. — Одной заботой меньше.

Настя попросила остановиться у детской площадки, но Лизы не было и там. У детской площадки Сережа из машины вылезать не стал, наблюдал, как Настя оглядывает площадку, и укоризненно покачал головой, когда она вновь села рядом с ним.

Потом они шли вдоль пруда, выбирая подходящее местечко, машину пришлось оставить почти у трассы — местная дорога оказалась перегороженной. Купались до самого вечера, иногда негромко разговаривали, иногда молчали, и Настя знала, что здесь нет никого счастливее их.

И на всем белом свете нет никого счастливее.