Грузии сыны

Он хотел что-то сказать, но уже по его виду крестьяне поняли все. Высокий бородатый крестьянин крикнул соседу:

— Лазарь, дай-ка парню хлеба!

Услышав эти слова, Давид сразу понял, что он среди русских, и от радости задрожал всем телом:

«Хлеб», — услыхал я, не евший три дня.
Радость едва не убила меня.
Руки дрожали, колени тряслись.
Мысли бежали, толпились, неслись…
. . . . . . . . . . . . . . . . .
«Хлеб» — я и раньше по-русски слыхал.
«Хлеб» — я по этому слову узнал,
Только лишь упомянули его,
Посланцев спасения моего.
В сердце рассыпалась без следа
Злобного горя тугая скирда.
Русские!.. Только ни крошки три дня…
Радость едва не убила меня…

(Перевод В. Черняка)

И он проникся глубокой благодарностью к этим простым хлебопашцам.

«…Я был голоден, и вы мне дали хлеба; хотел пить, вы утолили мою жажду; я был наг, и вы одели меня; я был чужаком, и вы приютили меня; я был болен, и вы ухаживали за мной; я бежал из тюрьмы, и без вас я не воспользовался бы свободой… Вы честные, добрые русские хлеборобы!» — писал потом автор «Давитиани».

Услышав рассказ о его бесконечных злоключениях, русские крестьяне плакали — «начали лить горячие слезы». Они сразу же нашли переводчика, какого-то беглеца-крепостного из Пхови по имени Ианвара.

Спасшегося от плена они прежде всего повели в церковь, потом в общину, чтобы еще раз выслушать рассказ о его злоключениях. Его обласкали, выходили, как ребенка, и, когда ему стало совсем хорошо, отправили в путь.

Гурамишвили направился к Салагу, оттуда в Астрахань. По дороге он встречался со многими грузинами и от них узнал, где находится в настоящее время царь Вахтанг VI и его многочисленная свита, среди которой был и его родной брат Христофор и дядя Мераб Гурамишвили.

Так он спасся от плена и от продажи в рабство в Стамбул либо в Алеппо, — где его ждала жизнь на галерах и безвестная смерть. Вместо этого, плывя вверх по Волге, он добрался до Москвы.

* * *

В конце 1729 года Давид Гурамишвили явился ко двору царя Вахтанга VI. В Москве проживала многочисленная грузинская колония. Благодаря знатному происхождению и поэтическому таланту Гурамишвили занял в ней видное место.

Двадцатипятилетнего Гурамишвили царь назначил «оружейным надзирателем» в своем Московском арсенале. Это доверие означало многое: Вахтанг готовился к походу против врагов своей родины и не мог поручить арсенал случайному человеку.

«…В граде московском ждали мы солнца…» — говорит поэт.

Но где, в каких районах, на каких улицах жили тогда эмигрировавшие с родины грузины?

На старой Мясницкой (ныне улица Кирова) стояло Рязанское архиерейское монастырское подворье. В 1678 году на этом месте был устроен первый военный госпиталь. Во времена Петра I здесь находилась секретная канцелярия; когда Вахтанг VI приехал в Москву, это подворье передали ему, и отныне там находилась его резиденция.

А многочисленная свита Вахтанга, около двух тысяч человек, разместилась по обоим берегам речушки Пресни, которая с начала XX века заключена в подземные трубы. Здесь и жили грузинские эмигранты, мечтая об освобождении своей родины. Ныне здесь улицы — Большая и Малая Грузинская. В начале XVIII века здесь была деревня Воскресенское. После того как Петр выдал грузинам строительный материал для постройки новых домов и десять тысяч рублей, поблизости, на том месте, где сейчас находится зоопарк, выросла Грузинская слобода.

Жили грузины и в селе Всехсвятском (ныне район Новопесчаной улицы). Это село Петр подарил своему любимому другу — Александру Арчиловичу Багратиони. После смерти Александра оно перешло к Вахтангу VI и его сыновьям.

Грузины в Москве пользовались особыми привилегиями. В их дома не вселяли солдат, их не могли привлекать на государственную службу без соответствующего приказа грузинского царя.

В Москве Давиду Гурамишвили не трудно было устроиться еще потому, что в то время его старший брат, Христофор Гурамишвили; был организатором грузинской типографии, он непосредственно руководил изданием библии на грузинском языке, печатал в Москве и Петербурге учебники. Христофор принимал деятельное участие в литературной жизни России, и вполне понятно, что младший брат мог около него многому научиться, расширить и обогатить свой умственный горизонт.

Давид с головой ушел в службу, учебу, был занят общественной деятельностью, а свободное время полностью посвящал поэзии. Жизнь опять обрела свои прелести, свое значение, она стала вновь приятной и желанной.

Вахтанг не забывал исконных традиций грузинских царей. При его дворе часто устраивались меджлиси — торжественные приемы, на которых читали стихи, пели, играли.

Послушаем самого поэта: