Грузинские романтики

Звуки рояля
Сопровождали
Наперерыв
Части вокальной —
Плавный, печальный
Речитатив.

Ты мне всё время

Слышалась в теме,
Весь я был твой.
В смене гармоний,
В гулкой погоне
Их за тобой.

Мало-помалу

Ты распрямляла
Оба крыла.
И без остатка
Каждою складкой
В небо плыла,

Каждым изгибом

Выгнутых дыбом
Черных бровей,
Линией шеи,
Бездною всею
Муки моей.

(1839)

Княжне Е(катери)не Ч<авчава)дзе

Ты силой голоса
И блеском исполненья
Мне озарила жизнь мою со всех сторон.
И счастья полосы,
И цепи огорчений —
Тобой я ранен и тобою исцелен.

Ты — средоточие

Любых бесед повсюду.
Играя душами и судьбами шутя,
Людьми ворочай,
Сметая пересуды,
Ты — неиспорченное, чистое дитя.

Могу признаться я:

Когда с такою силой
Однажды «Розу» спела ты и «Соловья»,
Во мне ты грацией
Поэта пробудила,
И этим навсегда тебе обязан я.

1839

Серьга

Головку ландыша
Качает бабочка.
Цветок в движенье.
На щеку с ямочкой
Сережка с камушком
Ложится тенью.

Я вам завидую,

Серьга с сильфидою!
Счастливец будет,
Кто губы жадные
Серьгой прохладною
Чуть-чуть остудит.

Богов блаженнее,

Он на мгновение
Бессмертье купит,
И мир безгрозия
В парах амброзии
Его обступит.

1839

Младенец

Люблю младенца лепет из пеленок,
Как с неба на землю упавший дух,
Лепечет что-то райское ребенок
И услаждает материнский слух.

Надежно детский мир его устроен.

Он живо чувствует, что рядом мать,
И так в ее присутствии спокоен,
Что не боится взоры вкруг кидать.

Жизнь для него — нисколько не загадка.

Своим явленьем сам вменил он в долг,
Чтоб старшие склонялись над кроваткой,
Пока он голосит и не умолк.

Воркуй по-голубиному, младенец,

Болтай свое на языке сивилл.
Пока тебя, миров переселенец,
Своею ложью мир не отравил.

1839

Одинокая душа

Нет, мне совсем не жаль сирот без дома.
Им что? Им в мир открыты все пути.
Но кто осиротел душой, такому
Взаправду душу не с кем отвести.

Кто овдовел, несчастен не навеки.

Он сыщет в мире новое родство.
Но. разочаровавшись в человеке,
Не ждем мы в жизни больше ничего.

Кто был в своем доверии обманут,

Тот навсегда во всем разворожен.
Как снова уверять его ни станут,
Уж ни во что не верит больше он.

Он одинок уже непоправимо.

Не только люди — радости земли
Его обходят осторожно мимо,
И прочь бегут, и держатся вдали.

1839

* * *

Я помню, ты стояла
В слезах, любовь моя,
Но губ не разжимала,
Причину слез тая.

Не о земном уроне

Ты думала в тот миг.
Красой потусторонней
Был озарен твой лик.

Мне ныне жизнью всею

Предмет тех слез открыт.
Что я осиротею,
Предсказывал твой вид.

Теперь, по сходству с теми,

Мне горечь всяких слез
Напоминает время,
Когда я в счастье рос.

1840

Моя молитва