Грымза с камелиями

    – Да уж, если бы ты слушала побольше умных людей, то, возможно, из тебя бы и вышел толк.

    – Тяжело ли жить на свете такой ощипанной курице, как вы?

    Екатерина Петровна перестала складывать салфетки в аккуратную стопочку и уставилась на меня цепкими малюсенькими глазами.

    – Не страшно ли вам оставаться наедине с собой? – продолжила я. – И не мечтаете ли вы сами о Воронцове? Может, вы просто захлебываетесь ревностью?

    – Что?! – побагровев, закричала Екатерина Петровна.

    Мне кажется, все же мечтает и ревнует.

    Она схватила половник и кинула его в меня. Да это же прямая угроза для жизни! А мы ведь только начали разговаривать.

    – Ах ты, дрянь такая, пробралась в дом...

    – Почему вы меня все время обзываете? – уклоняясь уже от салфетницы, поинтересовалась я. – Разве вы не считаете себя интеллигентным человеком с богатым внутренним миром?

    – Закрой рот!

    Екатерина Петровна сделала выпад в мою сторону, я отскочила. Хорошо, что во мне есть несколько процентов пластики, они здорово помогают в подобных ситуациях. Ах, моя жизнь на волоске, ибо Екатерина Петровна взяла пластмассовую лейку и размахнулась (чувствую, она собирается огреть меня этим объемным предметом по голове). Ну, нет, мы так не договаривались.

    «Пора кричать или еще нет? Рано. И вообще, пусть лучше кричит она, у нее это получается более натурально».

    Я увернулась от лейки, и Екатерина Петровна, теряя равновесие, завалилась на стол.

    – Почему бы нам не поговорить спокойно, как интеллигентным людям, – предлагаю я, зная, что ни мой тон, ни мои слова не понравятся разъяренной Дюймовочке.

    – С тех пор как ты появилась здесь, у нас одни проблемы! Да как ты вообще смеешь так со мной разговаривать! – Екатерина Петровна перешла на визг. – Ты подлая и дрянная! Я сделаю все, чтобы ты убралась из этого дома...

    На этих словах дверь распахнулась, и на кухню вошел Воронцов. Видимо, он успел натянуть на себя только джинсы, все остальное было возбудительно обнажено. Невероятным усилием воли я заставила себя отвлечься от нахлынувших мыслей и чувств и решительно бросилась на шею своему спасителю (вообще-то, он меня ни от чего не спас, но я буду называть его так, дабы получше вжиться в роль).

    – Как хорошо, что вы пришли, – заныла я, давя на жалость.

    – Что здесь происходит? – спросил Воронцов, слегка меня отстраняя.

    Но меня не так-то легко отстранить, тем более, когда речь идет о полуобнаженном Воронцове. Вдохнув терпкий запах его туалетной воды, я прижалась к нему еще сильнее.

    – Я спрашиваю, что здесь происходит?

    Вот ведь, не завидую я Екатерине Петровне, что она может сказать? В чем меня обвинит? Зато у меня полно аргументов против нее.

    – Виктор Иванович, я вообще не понимаю, почему Екатерина Петровна так ко мне относится, что я плохого сделала?

    Вредная Дюймовочка явно растерялась, она то краснела, то бледнела, то переминалась с ноги на ногу.

    – Я ничего такого не делала, за что эти обвинения и нападки? – отчаянно волнуясь, продолжила я.

    – Какие обвинения? – попытался уточнить Воронцов.

    – Она себя безобразно ведет, – наконец-то открыла рот Екатерина Петровна. Понимает, что бой проигран, и пытается сохранить лицо.

    – Какие у вас конкретные претензии? Она опаздывает или плохо выполняет свои обязанности?

    Какой же Воронцов замечательный! И зачем он вообще надел эти джинсы, вбежал бы так, в трусиках.

    – Работу она выполняет без особого старания, – выдавила из себя Екатерина Петровна.

    – Из-за этого случился скандал? – Воронцов нахмурился.

    – Нет, – вмешалась я, – Екатерина Петровна обозвала меня всеми мыслимыми и немыслимыми словами, обвинила в том, что я вешаюсь на вас, и так далее. Я вообще не понимаю, какое у нее есть право лезть в мою личную жизнь!

    Воронцов вопросительно взглянул на Екатерину Петровну, та замялась. Я победила.

    Конечно, Виктор Иванович все понимал, он знал, что меня вряд ли можно обидеть всей этой ерундой, но что делать... приходится ему принимать мою сторону.

    – Екатерина Петровна, оставьте нас, я хочу поговорить с Аней наедине. Я очень надеюсь, что больше подобных скандалов не будет.

    Дюймовочка вся сжалась и вышла из кухни.

    – А еще она подслушивает и подглядывает, – добавила я, когда мой неприятель покинул территорию.

    – Ты тоже это делаешь, – ответил Воронцов, – а теперь объясни, что здесь произошло.

    Па-па-па-па! Огромная сцена, тяжелый занавес медленно и степенно раздвигается. Я стою, укутанная теплым светом, и все, замерев, смотрят только на меня. Теперь я должна осуществить свой план.

    – Она меня ненавидит. Вы слышали, что она сказала? Что выживет меня из этого дома... Я ничего такого не сделала и не заслужила подобного отношения. Я не желаю это все терпеть и сама больше не хочу жить под одной крышей со злобной неврастеничкой!

    Воронцов слушал молча.

    – Екатерина Петровна швырялась в меня половником и лейкой, – я показала на раскиданную посуду и салфетки, – и что, это нормально, вы скажете? Я ухожу.

    Я направилась к двери.

    – Куда?

    – Увольняюсь, не хочу жить рядом с этой мегерой. Вернусь к девчонкам, надоело мне все.

    Я была очень убедительна – сама себе поверила.