Гуарани

— Нет. И ты и он привыкли сражаться с людьми, которые нападают открыто. Пери умеет охотиться на ягуара в лесу и умеет раздавить змею, когда та выпустит жало.

— Но что же ты тогда от меня хочешь?

— Когда Пери умрет, ты должен поверить ему и сделать то, что делает он, — ты должен спасти сеньору.

— Убивать из-за угла? Нет, Пери, этому не бывать. Рука моя возьмется за шпагу только для того, чтобы скрестить ее с другой шпагой.

Индеец молча посмотрел на кавальейро. В темноте глаза его светились.

— Ты любишь Сеси?

Алваро вздрогнул.

— Если бы ты любил ее, ты бы поднял руку на родного брата, лишь бы избавить Соси от опасности.

— Пери, ты, видно, не понимаешь того, что я говорю тебе. Я без всяких колебаний готов отдать за Сесилию жизнь. Но честь моя принадлежит господу и блаженной памяти моего отца.

Оба они некоторое время смотрели друг на друга молча. Обоим в равной мере было присуще природное величие души и благородство чувств, однако обстоятельства жизни сделали их людьми совершенно разными.

Каждый шаг Алваро был подчинен чести и рыцарскому достоинству; никакое чувство, никакие личные соображения не могли заставить его отклониться от прямой линии — линии долга.

В Пери самозабвенная преданность превозмогала все. Он служил своей сеньоре, оберегая ее от всех бед, — и в этом видел смысл жизни. Он, вероятно, принес бы в жертву весь мир, лишь бы наподобие индейского Ноя спасти от потопа пальму, на которой могла бы укрыться Сесилия.

Однако обе эти натуры, одна взращенная цивилизацией, другая — простором и волею, как ни велико было разделявшее их расстояние, понимали друг друга. Судьба начертала им разные пути, но господь вложил в души их одни и те же семена героизма, из которых вырастают всходы высоких чувств.

Пери понимал, что Алваро не уступит; Алваро знал, что Пери, при всех обстоятельствах, неукоснительно исполнит все, что задумал.

Вначале индеец, казалось, был озадачен упорством кавальейро. Потом он высокомерно поднял голову и, ударив себя в грудь, решительно сказал:

— Пери будет защищать свою сеньору один, ему никто не нужен. Он могуч. Его стрелы крылаты, как ласточки, и ядовиты, как змеи. Он силен, как ягуар, и быстр, как эму. Он может, правда, умереть. Но с него довольно и одной жизни.

— Хорошо, друг мой, — ответил кавальейро, — иди, и принеси свою жертву, а я исполню свой долг. У меня тоже есть жизнь, и при мне моя шпага. Жизнь моя станет тенью, которая укроет Сесилию, шпагой я очерчу вокруг нее стальное кольцо. Можешь быть уверен, что враги, которые перешагнут через твой труп, должны будут перешагнуть и через мой, прежде чем проникнут к твоей сеньоре.

— У тебя большая душа. Родись ты в сертане, ты стал бы царем лесов; Пери назвал бы тебя братом.

Они пожали друг другу руки и направились в дом. По дороге Алваро спохватился, что так и не узнал, от кого ему надо будет защищать Сесилию. Он еще раз спросил у Пери имена врагов, но тот решительно отказался назвать их, обещав, что, когда придет время, кавальейро все узнает.

У индейца были на этот счет свои соображения.

Подходя к дому, они разделились: Алваро прошел к себе, Пери направился к садику Сесилии.

Было уже восемь часов вечера. Семья собралась за ужином. Комната девушки была погружена во мрак. Пери обошел дом, чтобы проверить, все ли в порядке; потом сел на скамейку и стал ждать.

Спустя полчаса в окне вспыхнул свет, и видно было, как отворилась дверь в сад и в проеме ее появилась стройная фигура Сесилии.

Увидев индейца, девушка подбежала к нему.

— Бедный Пери, — сказала она. — Сколько ты выстрадал сегодня! И ты, верно, думал, что твоя сеньора очень злая и неблагодарная, она ведь велела тебе уйти. Но теперь отец мой сказал: ты останешься у нас навсегда.

— Ты добрая, сеньора: ты плакала, когда Пери должен был уйти; ты просила, чтобы ему позволили остаться.

— Значит, ты не обиделся на Сеси? — спросила девушка, улыбаясь.

— Разве может раб обидеться на свою сеньору? — простодушно отвечал индеец.

— Какой же ты раб! — возмущенно воскликнула Сесилия. — Ты — друг, искренний, преданный. Два раза ты спасал мне жизнь. Чего ты только не делал, чтобы я была довольна и счастлива. Ради меня ты каждый день рискуешь жизнью.

Индеец улыбнулся.

— Что же еще Пери должен делать со своей жизнью, сеньора?

— Я хочу, чтобы он уважал свою сеньору, и слушал се во всем, и хорошо запоминал то, чему она будет его учить, Он должен стать таким же кавальейро, как мой брат, дон Диего, и сеньор Алваро.

Пери покачал головой.

— Послушай, — сказала девушка, — Сеси научит тебя чтить бога, который на небе, и научит тебя молиться и читать хорошие книги. Когда ты будешь все это знать, она вышьет для тебя шелковый плащ. Ты будешь носить шпагу и крест на груди. Понимаешь?

— Растению нужно солнце, чтобы расти; цветку нужна вода, чтобы распуститься. Пери, чтобы жить, нужна свобода.

— Но ты будешь свободным и знатным, как мой отец.