Губ твоих серебро

– Я пьян тобой! – Илтон выпустил ее плечи, и запустил пальцы в прическу, растрепывая успевшие отрасти волосы и потянулся губами к губам!

Литара оттолкнулась от его каменных плеч и снова попыталась скатиться с постели, понимая, что убежать все равно не получится – комната заперта! Но мужчина вновь перехватил ее, прижал к себе, как огромную куклу и глубоко дыша сказал:

– Погоди, не пугайся, я сейчас немного подышу и все тебе расскажу!

Не сразу, но девушка позволила себе расслабиться. Илтон Рутт действительно шумно дышал несколько минут, потом отпустил ее, встал, открыл кухонную колонну и привычным тоном спросил:

– Кофе?

– Кофе! – кивнула Ли, приготовившись слушать.

– Когда я учился в высшей экономической академии обитаемых миров…

Девушка подобралась и обняла руками колени. Даже она слыша про эту академию! Просто потому, что это было самое крупное и престижное учебное заведение. Там учились сплошь «золотые дети», и потому территория была закрытой, а сама Академия располагалась на космической станции.

Илтон Рутт принес две чашки, поставил на тумбу, вручил одну Ли, сел рядом и начал свой рассказ. Он говорил о том времени, когда умудрился попасть в десятку «золотых нищих», которых Академия набирала по результатам теста в сети. Да-да, всемирная сеть галанет, раскинутая по обитаемым планетам хранила в себе огромный трехуровневый тест, который мог пройти любой желающий. Задания были первым этапом отсева. Пройти их мог любой, а вот заметить несколько намеренных подвохов – далеко не каждый. Но главное – тест бы распространенным настолько, что некоторые работодатели включали его в обязательный список документов для приема на работу.

Илтон Рутт прошел тест, и еще несколько десятков последующих. На каждом этапе участники перегруппировывались, отсеивались, направлялись на учебу в обычные университеты или обучающие центры. И только десять гуманоидов со всех концов галактики прорывались сквозь плотную завесу «избранности» и получали билет в Академию.

Пройдя все шлюзы, неловкий юнец-ботаник очутился в странном мире.

– Знаешь, Ли, сейчас смешно вспоминать, а тогда, это было удивительно и странно.

Литара сидела не шевелясь, чтобы не спугнуть странно-разговорчивое настроение шефа. Пусть лучше говорит, чем снова сверлит ее слегка насмешливым взглядом, или касается губ…

– Гулкие коридоры, аудитории, совсем пустые. Ни мнемовизоров, ни техники. Столы, стулья, кафедра для лектора. Если нужны были наглядные материалы, профессора приносили их с собой. Нет интернета – библиотека с бумажными книгами. И порка по субботам.

– Что? – девушка не выдержала издала возглас удивления.

– Да, представь себе, за неопрятность в одежде, за расхлябанное поведение или пропущенные лекции могли просто выпороть. В течении недели учителя записывали штрафные баллы, а в субботу специально назначенные старшие ученики пороли младшие курсы.

– А кто порол старших? – широко распахнув глаза уточнила Литара.

– Тоже старшие, по жребию.

– И ни разу не выпадало какому-нибудь школяру выпороть самого себя? – прыснула девушка, разбивая излишнюю серьезность темы.

– Случалось, – с легкой улыбкой отозвался шеф, – в таком случае он имел право обратиться за помощью к товарищу.

– Как все… сложно! – поразилась Ли, скрывая собственное желание выругаться грубо и грязно, как случалось в детстве.

– Да, но к этому быстро привыкаешь. Первачков на каникулы не отпускают вообще. До третьего курса ты варишься в академическом бульоне, а потом выходишь в мир, точнее на почти закрытую космическую станцию и первое время дико смотришь на незнакомые лица, – продолжал вспоминать Рутт.

А Литара вдруг догадалась, что парнишка с забытой Богом фермы скучал там, в ледяном космосе вовсе не по людям. Вот уж общества ему в Академии хватало с избытком. Он скучал по зелени, по земле, по живым, но молчаливым созданиям. Вот почему эко проекты, да? Девушка сумела поймать себя за язык, и последнюю фразу придержала.

– Потом выходы разрешают чаще, но дают задания – проанализировать работу лавочек или кафе, рассчитать стоимость ребрединга микрофирмы, или заправки корабля… В общем нас неплохо натаскивали на работу, отправляли на практику в крупнейшие корпорации обитаемых миров, но была разница…

Ли даже догадывалась – какая, но благоразумно молчала.

– Все эти «золотые детки» проходили практику в коллективах своих отцов, их друзей или родственников. Они жили в своих домах или дорогих отелях, приезжали на работу на личном транспорте и не экономили на обуви. А мы… стипендия для «одаренных отбросов» копеечная, а внешний вид в таких местах – визитная карточка специалиста.

Девушка склонила голову, понимая, к чему ведет шеф, и пожала плечами:

– Если я правильно поняла ваш дальний заход, мистер Рутт, в золотые годы вы подрабатывали чем-то неприличным, чтобы соответствовать?

На миг вынырнув из воспоминаний, Илтон Рутт всмотрелся в абсолютно спокойные глаза своей секретарши и поразился:

– Ты не осуждаешь?

– Я? Шеф, вы, наверное, забыли, где я жила до того, как велением судьбы угодила в программу супруги Правителя!

– Приют? Неужели там было… так плохо?