Губернатор

До того как Самарин успел ответить, люди, которых он сегодня видел впервые в жизни, окружили его, пожимали руку и хлопали по спине. Он не протестовал – его судьба была решена, когда Брусилов сообщил ему дату начала наступления. Шах и мат. Неожиданно гнев и горечь развеялись, словно дым на ветру, и Самарин ощутил прилив гордости: Россия снова атакует, и он будет одним из тех, кто поведет на запад солдат под штандартами с имперским орлом. Когда ординарец Брусилова подал шампанское, он поднял тост вместе со всеми с улыбкой и надеждой. За великую Россию!

* * *

Самарин наколол очередное яйцо, фаршированное лососем, на вилку и окунул в чудесный соус. Иосиф Андреевич завтракал с меньшим энтузиазмом, но не без аппетита, зато княгиня Волконская явно не хотела есть. Нахмуренные брови и вертикальная морщина на лбу явно говорили, что она либо плохо себя чувствует, либо не в настроении.

– Все в порядке? – с беспокойством спросил офицер.

– Ничего не в порядке, – вздохнула Мария Павловна. – Олаф и Анастасия уехали, а ты уезжаешь на фронт.

– Это только инспекция, – твердо заявил Самарин. – Мне ничего не грозит.

– Ну конечно! Как будто пресса не сообщает о каждодневном обстреле городов и деревень вне зоны боевых действий. Гунны бомбят больницы и поезда Красного Креста.

– Это была ошибка, – заметил Черский. – И немцы извинились.

Княгиня отмахнулась от аргумента пренебрежительным жестом руки.

– Даже Верочка уехала.

– По твоей инициативе, – напомнил офицер.

Мария Павловна окинула внука злым взглядом и со звоном отложила ложечку.

– Ты совсем одичал в своем войске! – взорвалась она. – Джентльмен никогда не напомнит даме об отсутствии у нее логики!

– Конечно, – подтвердил Иосиф Андреевич. – Кроме всего прочего, это пустая трата времени.

Княгиня гневно фыркнула и шлепнула поляка салфеткой, но, похоже, она избавилась от уныния.

– По крайней мере, нам удалось пристроить Веру в хороший дом, – сказала она. – Жена графа Хантингдона, графиня Сара, специально навестила меня, чтобы поблагодарить за няню. Она в восторге от Верочки, – добавила она с явным удовлетворением. – А ее ребеночек очень миленький. Жаль, что никто из моих внуков до сих пор не подумал о семье и детях. А время не стоит на месте!

Самарин закатил глаза: создавалось впечатление, что княгиня реально верит в то, что Олаф – ее настоящий внук. И что самое странное, его это совершенно не раздражало.

– У нас война, – напомнил он. – Это не лучшее время обзаводиться семьей.

– Но тем не менее можно начать приглядываться.

– Я постараюсь, тетушка, – пообещал он.

Иосиф Черский хмыкнул, после чего раскашлялся, пытаясь скрыть веселость.

– Что снова?

– Может, пусть Сашка подождет немного с этими приглядываниями? – предложил он. – Еще положит на кого-то глаз, а женщины, слоняющиеся в прифронтовой зоне, не обязательно дамы…

Княгиня резко отставила чашку, так что фарфор неприятно звякнул, после чего со стиснутыми губами вышла из столовой. Самарин подскочил с кресла, но Черский едва заметно покачал головой.

– Дай ей остыть, – буркнул он.

– Что случилось? Хотя твоя шутка и не из лучших, но в ней не было ничего предосудительного или шокирующего.

– Дело не в шутке, проблема в тебе.

– Ну большое спасибо! И чем же таким я разгневал тетушку?!

– У тебя нет жены и даже невесты.

– И что с того? Это не новость!

– Мария всегда хотела иметь детей, – ответил Черский, казалось бы, не в тему. – К сожалению, Бог не благословил нас.

Самарин захлебнулся горячим чаем: Иосиф Андреевич никогда открыто не признавался в том, что его что-то связывает с княгиней. До сегодняшнего дня.

– Мы даже хотели усыновить какого-нибудь малыша, – продолжил он.

– Передумали?

– Судьба решила по-другому.

– Не понял?

– Мы забрали тебя после смерти твоих родителей. Всегда считали тебя сыном. Я не могу представить, что ты погибнешь. Не в состоянии. Мария – совсем другое. Женская практичность граничит с жестокостью: ты все, что у нее есть. Если ты погибнешь, ей незачем будет жить. Поэтому она хочет внуков.

– Иосиф Андреевич, я…

Черский остановил Самарина усталым жестом.

– Ничего не говори, – попросил он. – Не нужно.

– Я пойду попрощаюсь с тетушкой, – неуверенно произнес Самарин. – Мой поезд отъезжает через два часа, час на сборы. И с вами…

Он встал из-за стола и подошел к старику. Черский протянул руку, но Самарин, вместо того чтобы пожать ее, неожиданно поцеловал.

– Спасибо за все, Иосиф Андреевич, – прошептал он, низко склонив голову. – Спасибо.

– Береги себя, сынок, – попросил Черский. – Мы оба знаем, что ты не на инспекцию уезжаешь. Пусть тебя Бог бережет.